Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея]

— Это хорошо, — сказал он. — Очень хорошо. Отличный парень Педро… Эти двое, о которых вы говорили, не имеют отношения к убийству. Я уже выяснил, что у них великолепное алиби на тот момент, когда был убит Макс Дарроу… Нет, квартиру Фолли я покинул, чтобы повидаться с Луисом Кастанцей.

Он повернулся, чтобы отдать пистолет Диасу, и продолжил, обращаясь к Расселу:

— Мы пришли к определенным выводам относительно сеньора Фолли. Служащий ресторана рассказал, что видел, как тот вчера вечером проходил по переулку. К сожалению, — он поднял руку, — мы узнали об этом слишком поздно. Кастанца тоже лгал вчера вечером. У него был ключ от двери, соединяющей контору с кабинетом. Когда мы нажали, он признался, что прошел там, когда вы побежали к другому входу. Однако он настаивает, что не проходил дальше кабинета. У него была возможность заглянуть через открытую дверь в гостиную. Когда он увидел лежащего на полу Макса Дарроу, то немедленно вернулся, в спешке забыв на столе меню.

Инспектор пожал плечами.

— Но Кастанца, к счастью для него, имеет надежное алиби на сегодняшний полдень. Когда я понял, что он не мог убить Фолли, то отправился к вам в отель. Вас там не было, поэтому мы приехали сюда. — Он кивнул сержанту. — В тесном сотрудничестве с управлением вашей полиции.

Он взглянул на женщину на диване. Та глазами все еще следила за мужем, но тело оставалось безвольным и неподвижным. Он снова кивнул, на этот раз как бы самому себе.

— Зная Макса Дарроу, — сказал он, — я спрашивал сам себя вчера вечером, не является ли его смерть результатом преступления из ревности. — Он взглянул на Баскома. — В одном вашей жене повезло, майор. Здесь, в зоне канала, наказание за убийство — смертная казнь через повешение. А у нас в Панаме нет такой суровой кары. Даже остров Коиба лучше этого, а когда обвиняемая — женщина…

Он выразительно пожал плечами. Затем резко бросил Диасу несколько слов по-испански, и в комнате неожиданно все пришло в движение. Сержант занялся раной Баскома, Квесада шагнул к телефону, а Рассел, обнаружив, что Клер все еще сжимает его руку, накрыл ту своей и крепко сжал.

— Пожалуй, тебе лучше присесть, — сказал он. — А я поищу чего-нибудь выпить.

Он сознательно сделал очень крепкий коктейль и следил поверх стакана, как она сделала глоток и скорчила гримасу.

— Слишком крепкий. А где же твой?

— Я помогу тебе справиться с этим, — ответил он, — мы можем поделиться.

Она протянула ему стакан с усталой улыбкой, но в зеленых глазах светилось нежное тепло. Джим отпил большой глоток и переключился на мысли о них обоих, став обдумывать их общую проблему.

Квесада отменил свое распоряжение о запрете на выезд. Теперь не могло быть и речи, позволят им покинуть страну или нет, вне зависимости от того, дадут ли они нужные показания. И впервые это показалось совсем неважным.

Единственное, в чем теперь он был уверен: когда бы Клер Тремен ни вернулась в Штаты, они поедут вместе.

Пьер Немур Моя первая белая клиентка (Пер. с франц. Э. Гюннер, Ю. Иваниченко)

Луиза

Электронные часы с четырьмя меняющимися цифрами вместо двух движущихся стрелок показывали шестнадцать пятнадцать. Я не сомневался в том, что дело обстоит именно так, потому что это устройство, несмотря на необычную форму (к которой за двенадцать лет можно было бы уже как-то привыкнуть), показывало время не хуже, чем любые другие нормальные часы.

Разумеется, это мелочь, и я не упомянул бы о ней, если бы она не была еще одним следствием минувшей войны. До войны в Америке часы всегда нумеровали до двенадцати, добавляя лишь две буковки: «д. п.» и «п. п.», означавшие «до полудня» и «после полудня» соответственно. Естественно, когда приходится сражаться в разных уголках света, от побережья Нормандии до Окинавы, на земле, в воздухе, на воде и под водой, время следует как-то упорядочить, нормировать. В результате все достаточно быстро привыкли отсчитывать часы и минуты от 00.01 до 23.59. Может, это и вправду лучше?

Календарь утверждал, что сегодня седьмое октября, но облегчения это не приносило. Стояло «индейское лето» — так называют у нас это время, когда осень особенно прекрасна, когда начинают золотиться клены, березы и тополя, а солнце еще не перестает припекать и земля издает чудесный запах конца лета.

Я только что появился в своем бюро. Когда я шел через комнату моей секретарши, Луизы Райт, она в очередной раз измерила меня строгим взглядом, считая мое появление на работе в эту пору, по меньшей мере, скандалом. Луиза мечтала о шефе, который приступал бы к работе точно в девять утра и покидал бы бюро на полчаса между тринадцатью и четырнадцатью, чтобы перекусить… Эта девушка просто создана для работы в страховом обществе! Она способна, если припечет, без единого слова протеста работать по вечерам, а такие попадаются не часто. Интересно, что ею движет — любовь к работе или любовь к шефу?