Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея]

— Ответ прост: этот род познал немало разочарований. Лишенные состояния, они послушались совета Хораса Грилли: «Поезжай на Запад, молодой человек». Двум или трем поколениям повезло, а потом дела снова пошли плохо. Согласно той информации, которой со мной поделилась архивная девица из «Ситизена», Марвин Ли — весьма аристократичный молодой человек; мало того, он красив, как молодой Бог. Его брак преследовал весьма благородную цель: за доллары папы Эбинджера позолотить изрядно выцветший герб Ли.

— Достойный склад ума.

— Если вы хотите знать все сплетни, которые фигурировали в прессе, то это супружество не принесло молодым Ли счастья. Марвин растранжирил приданое жены за карточными столами и с девочками подозрительной репутации. Теперь они намеревались жить за счет отца Деборы.

— А это доказывает, — заявил я сентенциозно, — что заполученное недобрым путем не приносит пользы. Даже если приобретение — это молодой человек из известной семьи. Благодарю вас, Луиза. Это была хорошая работа. Спасибо.

Она была счастлива.

— Мистер Форти тоже много работал, — заметила она скромно. — Он хочет увидеться с вами, чтобы передать информацию, о которой вы просили его.

Я бросил взгляд на стоящие на столе часы.

— Сейчас как раз время ленча. Позвоните Тиму, Луиза, и предупредите его, что я зайду за ним.

* * *

В маленьком баре, где мы обычно ели вместе, нам удалось найти спокойный, уединенный столик. Тем не менее Тим, прежде чем начать разговор, подождал, пока не удалится официант, принявший наш заказ.

— Мне удалось без особых трудностей познакомиться с содержанием завещания Арнольда Эбинджера, — сказал Тим, понизив голос. — Завещание было составлено его нотариусом и зарегистрировано в полном соответствии с юридическими нормами. Эбинджер подписал его в шестьдесят пятом году.

Я обратил внимание на дату.

— В этом году он женился на Джейнис, не так ли?

— Именно. И эти два события, несомненно, связаны. В соответствии с завещанием все его состояние переходит к дочери.

Я онемел от изумления.

— Ничего себе дела! Лишить жену всего в тот момент, когда вступаешь с ней в брак?

Мой друг успокоил меня.

— То же самое подумал и я в первую минуту. Но старина Эбинджер знал, что делает. Он женился на девушке в возрасте его дочери. Это очень небезопасная штука. Чтобы обеспечить и ту и другую стороны, он завещал свое состояние дочери и застраховал свою жизнь в пользу Джейнис на сумму в сто тысяч долларов.

Сто тысяч долларов — огромные деньги, подумал я. Я, например, перестаю считать, когда дохожу до десяти тысяч. Сто тысяч или миллион — для меня без разницы.

— И все же, — заметил я, — между этим страховым полисом на сотню тысяч и состоянием Эбинджера огромная разница.

— И вот тут я должен преподнести тебе сюрприз, Дик. Да, разница действительно существует, но она отнюдь не так велика, как ты предполагаешь. Ты знаешь, я нахожусь в отличных отношениях с нашими адвокатами — и с теми, которые ведут уголовные дела, и с занимающимися делами гражданскими. Благодаря этому я узнал, что финансовое положение Арнольда Эбинджера отнюдь не столь идеально, как все думают.

— Что-о?! — Тиму еще раз удалось меня ошеломить.

— Да, да, дорогой Дик! Его универмаги действительно существуют. Но чтобы сохранить их, ему пришлось пожертвовать многим. Почему? Потому, что, расширяя свое дело в Спрингвилле, он вошел в конфликт с крупным концерном, который решил сломать ему шею. Эбинджер был вынужден работать со все меньшей прибылью, и в конце концов, он торговал себе в убыток. Потому-то и пришлось ему заняться ночными ресторанами, контактируя с преступным миром, — он пошел на это только ради того, чтобы иметь возможность продолжать борьбу за свои супермаркеты.

— Однако в конце концов он победил, не так ли?

Тим Форти кивнул.

— Ты прав. Но это произошло совсем недавно. Тот концерн позволил ему существовать. В настоящее время оставшееся после Арнольда Эбинджера состояние, которое будет унаследовано его дочерью, оценивается в пределах от четырехсот до пятисот тысяч долларов.

Должен признаться, что меня вполне удовлетворила бы такая сумма. Другое дело, если кто-то рассчитывает на миллионы. В этом случае такие деньги могут произвести то же действие, что и холодный душ.

Я отодвинул тарелку и закурил сигарету.

— Оно и лучше, что так случилось. Я буду меньше жалеть.

— Меньше жалеть? — удивился Тим Форти, глядя на меня очень серьезно через толстые стекла своих очков. — Почему? Тебя больше не интересует это дело?

— Нет, — ответил я. — Я бросаю дело Эбинджера, его жену и обстоятельства его смерти. Пойми, в этом деле больше нет клиента. Я не вижу причин встревать во все это.

Широкая улыбка осветила лицо Тима.

— Щенок… — буркнул он. Он называет меня щенком, так как кончил университет на два года раньше меня. — Щенок, это самая лучшая новость, какую ты мог мне сообщить. Ведь я советовал тебе соблюдать осторожность и был очень встревожен твоим упрямством. Тем более что только позавчера ты получил аванс… натурой.