Моя пятнадцатая сказка (СИ)

Утром пораньше проснулась и кинулась к папе, расспросить.

Папа тоже явно плохо спал. Хотя спиртным от него не пахло, да и бутылка куда-то испарилась. Стакан, похоже, стоял на месте в шкафу, среди других. Умеет папа маскироваться!

Про ночь я ничего не сказала, про историю ничего не спросила, но завтрак залезал в меня с трудом. Совсем непонятная была последняя эта история! И от этого непонимания тоже было очень грустно.

Вот вроде хорошо Синдзигаку было в мире ином, нелюдей, раз он столько лет там пробыл — и не вспоминал о людях, вырастивших его. Но почему он все-таки пришел? Хотя и опоздал. Но пришел. Через несколько дней после смерти той девушки. Вот с чего он вдруг надумал вернуться? Да и… если в мире другом ему было хорошо, то… то почему он свою историю рассказывал на той могиле? Не ее?.. Особенно, если он правда убил того, к кому пришел?..

Последние дни последнего семестра младшей школы взволновали всех. Разве что кроме меня. Мне не терпелось уже, чтобы этот этап моей жизни скорее уже закончился — и начался новый, в котором я и Аюму будем уже учиться в одной школе. Даже при том, что там я буду относиться к ней как к старшей.

Так-то, по возрасту, она и есть старшая. И там же будет моей сэмпай и милая Хикари. Хотя Аюму мне все же нравилась больше. Мы с нею как-то больше сошлись и больше секретничали. А вот добродушная Хикари держалась немного поодаль.

Но, впрочем, если очень честно, меня в основном волновало не окончание шестого класса. И даже не исчезновение мамы — хотя продолжающееся отсутствие каких-либо вестей о ней мне все еще причиняло боль. Но я все еще верила, что мамочка одумается и вернется. Или хотя бы Сатоси-сан подарит мне хоть какую-нибудь весточку о ней.

Меня удивляло то чувство, которое поселилось внутри меня. Неистребимое, пронзительное чувство первой любви, которому я раз за разом говорила, что у меня нет никакой надежды, что Синдзиро-сэмпай сам же меня и выгнал, что было бы глупо бегать за ним после того, да и… мне только одиннадцать. Ну, почти двенадцать уже. А ему — уже около двадцати или даже около тридцати. Совсем еще девочка и взрослый уже мужчина. Зачем я ему?.. Это и многое другое раз за разом я говорила себе. Повторяла и повторяла.

Вспомнила и то, что отец мой знал хозяина магазинчика сладостей уже давно — и что-то у них не заладилось, раз они так холодно встретились несколько лет спустя. Говорила себе, что Синдзиро-сан тогда так спокойно противостоял бандитам и даже чем-то серьезно дерзкую девочку-якудзу напугал. Но вспоминала ту страшную ночь и то, как он отважно защищал меня, как боролся с матерыми преступниками и как стоял под двумя дулами пистолетов, заслоняя меня своей спиной. Вспоминала тот холод и то, как он накинул свою куртку мне на плечи, а сам остался только в футболке. Как я сидела на его коленях, согретая теплом его куртки. Вспоминала тот проклятый вечер на втором этаже магазинчика сладостей, когда Синдзиро сам захотел мне помочь с домашним заданием и сам же и пригласил посмотреть на древнюю картину, а потом…

И та картина вспоминалась мне почему-то. Та старая картина, те два мальчика и девочка, игравшие с разрисованными большими ракушками.

Однажды она мне приснилась.

Пообтрепавшаяся бумага, пожелтевшая от времени, наклеенная на темно-зеленую, поблекшую со временем ткань. Мелкие, тщательно прорисованные детали. Старая дворянская усадьба. Цветущий сад. Сливы, начавшие опадать. Вишни, начинавшие цвести. Гроздья глициний, свисающие с чужого дерева.

Я снова стояла в комнате Синдзиро возле токонома и смотрела на старый свиток с картиной. И чем дольше смотрела, тем больше меня тянуло к ней прикоснуться. Медлила, но искушение победило. И, медленно подойдя поближе — но последние шаги стали широкими и быстрыми — наконец-то протянула руку и положила ладонь на ракушки с позолоченными рисунками на внутренних поверхностях. Нежная теплая бумага…

Дул прохладный ветерок. И он окутал меня ароматом цветущих деревьев.

Я растерянно огляделась и обнаружила, что стою посреди сада. Небольшой, но завораживающе красивый. Какой-то непривычной красотой планировки.

И… сад огибало длинное здание, выстроенное в традиционном стиле. Там, за одной из его открытых галерей, виднелись пруд и беседка, красивый мостик с одного берега на другой. И…

Увидела мальчиков, одетых в старинные одеяния дворянских родов. Их волосы были разделены ровными проборами по центру головы, а пряди сложены и подвязаны так, чтобы длинными петлями доставали до плеч. Они играли у низкого столика-подноса в ракушки с картинками на чтение первой половины или второй называемых отчасти стихов. Только девочки той рядом с ними не было. И их лица… эти лица…