Моя пятнадцатая сказка

Тэцу простонал, сжимая голову. Еще бы чуть-чуть… А тут еще и это странное, пронзительное и такое яркое виденье. И еще он вспомнил улыбку того мальчишки снизу. Тот всегда здоровался с Тэцу и всегда ему улыбался. А случись что — и рванет здание все. И тот дружелюбный мальчишка заодно. Нет, надо как-то не так. Надо по-честному сводить счеты с жизнью, никого в свои дела не впутывая.

И из последних сил поднялся молодой мужчина, судорожно цепляясь пальцами за подоконник. Как будто огромный валун поднял старый, скрипящий, расшатанный стул, едва замахнулся… и откуда только силы взялись?! И вышиб накрепко обклеенное скотчем окно. С минуту стоял, судорожно вдыхая живительный и такой вкусный свежий воздух, влетающий через ощерившееся стекло. Едва дошел до крохотной кухни, заметая следы.

«А может, не надо? — дерзко спросила едва очухавшаяся надежда, — Может, как-нибудь… оно… и пройдет?..»

— Тьфу на тебя, зараза! — уже вслух проорал Тэцу — и вдруг различил, как затихла брань с верхнего этажа.

Он ободрал скотч, проветрил скудно обставленную квартиру. Паспорт запихнул в карман штанов, чтоб потом не искали долго, чей он. Пересчитал деньги. Денег хватало примерно на дорогу до ближайшего леса, на моток синтетической веревки для вещей и пару порций лапши быстрого приготовления.

«Веревка для вещей. Вот паршивая жизнь, теперь даже на веревке придется экономить! Или сэкономить на лапше? Нет, пожрать надо. Чем воду буду греть в лесу? Да так, просто сгрызу. Желудку будет все равно. Да, в лесу хотя бы красиво. Полюбуюсь, отдохну, поем — и все» — так думал Тэцу, собирая свой старый рюкзак, память о добрых школьных днях, подарок отца. Подарков от отца больше не будет — Тэцу единственный выжил в тот день, когда под большие колеса грузовика попалась легковая машина.

После магазина шел мимо старого храма со старой-старой скрюченной годами и ветрами сосной. Под сосной стоял пузатый глиняный горшок, а в нем росла хризантема. Вот сейчас она сияла на фоне земли и ствола белизной своего единственного цветка. Небо было голубое-голубое. Его любимое. Короче, красота…

До леса добрался без происшествий. Что с одной стороны насторожило, а с другой — обрадовало. Спокойно шел в свой последний путь, грыз предпоследнюю плитку сухой лапши для быстрого приготовления. И вот казалось, еще немного — и все точно кончится. На этот раз точно все. В лесу было тихо, настоящая благодать: ветер шумел в листьях, пели птицы. Еще немного — и точно все. Жаль, никто из близких не проводит его в последний путь. Зато в лесу красота. Может, и вид с дерева интересным будет.

«Ну и ерунда же ж в голову пришла! Вид интересный» — Тэцу усмехнулся.

Тут неожиданно где-то спереди зазвучали вскрики, брань и выстрелы. Много воплей. Много брани. Много выстрелов. Казалось, что там кто-то решил расстрелять с сотню-другую человек. Вот у мафии или полиции разборки, а человеку сдохнуть спокойно не дают!

Тут пуля сбила ветку — и та упала к ногам Тэцу. А тот, перепуганный, полез на ближайшую сосну. На сосне он вдруг обнаружил, что он тут, оказывается, не один. На соседней ветке сидела маленькая девочка с прической из трех хвостиков — по бокам головы и наверху. В платьице. С окровавленным плечом. Не успел и слова сказать, как девочка спокойно достала из какой-то коробки в кармане пистолет — судя по виду, очень похожий на натуральный — и невозмутимо направила на него, скользнув пальцем на курок.

— Ты из чьего клана? — сурово спросило дитя.

Тэцу онемел. А издалека, и вскоре, неподалеку, сыпались брань и выстрелы…

Так и сидели с полчаса, пока не стихли последние звуки страшной битвы…

Наконец, схлопотав на себя очередной задумчивый взгляд, Тэцу кратко объяснил, что друг его предал, заметая следы — и Тэцу с позором выгнали с работы. Все отвернулись от него, кто был.

— А, так ты из простых, — спокойно сказала девочка, убирая палец с курка и пряча пистолет обратно в коробку в кармане, — Наши парни бы не стали вешаться из-за такой ерунды! Вообще, мой папаша говорил, что многое исправимо, пока не сдохнешь. Но некогда мне с тобой лясы точить. Я пойду.

— Да ты сюда сама, небось, от страха влезла! — возмутился молодой мужчина.

— Просто папаша учил трезво оценивать обстановку. Если шансов выстоять нет, надо залечь — и копить силы, — невозмутимо отвечала девочка, — Кстати, если совсем запарило жить, то проще прямо с ветки спрыгнуть. Может, шею свернешь. Время сэкономишь. Но если неудачно приземлишься — на год загремишь в больницу с переломом позвоночника, — она ловко спустилась вниз, а Тэцу все еще в нерешительности медлил.

— Слышь, тюфяк! — тихо сказало снизу дитя, — Может, ты меня до ближайшего города доведешь? И если таки передумаешь дохнуть, я, быть может, тебе в будущем чем-то помогу. Мы помощи не забываем.

И в итоге приехавший вешаться Тэцу шел по лесу, грызя последний кусок лапши. А странная девочка спокойно шла рядом, догрызая предпоследний. Вроде как нехорошо бросать в лесу ребенка одного, но грызли душу Тэцу смутные подозрения, что, быть может, прыгнуть с сосны было намного проще.