Моя плохая девочка

Я могу потерять малыша! Я должна очнуться! Прийти в себя и сражаться дальше! Я никогда не была слабой и в этот раз не дам себе потерять хоть что-нибудь. Я умею бороться. Умею сражаться за то, что мне дорого. А мой малыш мне больше, чем просто дорог. Я убью Ника и… Дилана, если с моим сыном что-то произойдёт. Я разрушу их жизни, только пусть малыш останется целым. Я разорву каждого, кто…

 — Амалия, — слышу своё имя, а затем тысячу капель, словно иголки, ударяются о моё лицо. – Амалия, чёрт возьми! Кошка! – меня бьют по щекам. – Чёртова девчонка! Кошка! Очнись!

Открываю глаза и вижу его, того, кого ждала больше всех на свете, и он пришёл. Райнера, что пришёл спасти своего сына и… Меня. Надеюсь, моя жизнь ему тоже не безразлична. Потому что я не осилю ещё одно предательство. И пусть Райнер ничего мне не обещал, но его слова, что я принадлежу ему – не выходят из моей головы.

— Мне плохо, — шепчу из последних сил, смотря на него через узкие щели. – Помоги! Ему, — пытаюсь показать на живот, но в руках нет сил.

— Держись за меня, — командует мужчина, и тут же подхватывает меня на руки, доставая из машины, не давая сделать это своим людям, переносит в свою, Пока он меня несёт, я смотрю на целую и невредимую машину Дэниела, не понимая, как Райнер смог её остановить без команды моей или Дэниела. Может быть, Ева не так идеальна, как мне кажется, и реагирует на команды через телефон и Хартманн приказал ей остановиться где-то? Или этот лес и есть пункт назначения?

— Куда мы? – спрашиваю мужчину, когда он садит меня в неизвестную мне машину, не беспокоясь, что я кровотечением испортила один рукав его рубашки. И могу то же самое сделать и с бежевым салоном машины.

— В больницу, — отвечает и садится рядом с другой стороны, всю дорогу до клиники держа меня за руку, проверяя пульс и моё состояние, словно он настоящий врач и понимает, что значит каждое изменение в моём организме.

Я слишком мало знаю о Райнере… Что если он и есть врач? Пора уже, наконец, получать ответы на свои вопросы, но вначале, я хочу спасти себя и малыша.

Глава 21

Пытаюсь открыть глаза, но меня тут же ослепляет солнечный свет из окна, поэтому приходится зажмурить их обратно, дабы не испытывать ужасную резь в глазах. В теле чувствуется лёгкая ломота и боль, но она кажется настолько далёкой, словно и не моя. Низ живота ноет сильнее остальных участков, но точно не так ужасно, как когда я ехала в машине Дэниела и молилась о том, чтобы малыш выжил.

— Как ты? – спрашивает меня Райнер, и я чувствую, как кто-то садится рядом со мной на кровать, заботливо опустив руку на мой лоб, словно измеряет температуру. Его прохладная ладонь на моей голове ощущается сейчас как что-то родное, любимое и настолько желанное, что тотчас хочется выскочить из постели и свернуться у Хартманна на коленях, чувствуя себя сейчас опустошённой. Во мне что-то надломилось, сломалось, перевернулось, и нет больше той Амалии Брукс, что была раньше. Её предали, сломали и разрушили.

Моя жизнь перевернулась. Парень, которому я раньше доверяла и любила – захотел убить меня и моего ребёнка. А тот, кого я считала своим врагом, хоть и была одержима им, сейчас сидит рядом со мной и… Успокаивает и заботится.

— Лучше, — скреплю голосом. - Где я? – спрашиваю, приоткрыв всего один глаз.

— Мы уже в больнице, — отвечает Райнер и тут же встаёт, чтобы зашторить окна, а затем возвращается обратно, и я хватаюсь за его руку, словно за спасительный круг, боясь, что он уйдёт и оставит меня теперь одну. - Ты отключилась по пути в машине.

— Что с ребёнком? – задаю вопрос, потянувшись к своему животу, но не обнаруживаю его, лишь какая та повязка. Резко широко распахнув глаза, в ужасе смотрю на Райнера. – Где он? Где мой ребёнок?

— С Дэвидом всё в порядке, — успокаивает меня мужчина. - Он сейчас под наблюдением врачей. Роды на тридцать пятой неделе, — поджимает губы. – Не очень безопасны, как для малыша, так и для матери. Мальчик ещё полностью не сформировался и не окреп. Сейчас этим занимаются врачи, — рассказывает, а по моим щекам текут слёзы от счастья, что всё образовалось. – Но с ним всё будет хорошо. Сейчас он под наблюдением лишь из-за недоношенности и рисков, которые за собой это несёт.

— Я не помню роды, — признаюсь ему, неловко подняв глаза.

— Тебе сделали кесарево, что позволило вам с Дэвидом выжить. Ты была в отключке, и счёт шёл на секунды. Я принял решение о хирургическом вмешательстве, — проговаривает и кладёт передо мной бархатную продолговатую коробочку, что достал из кармана медицинского халата.

— Что это?

— Подарок за сына, — объясняет свой поступок Хартманн, но я не спешу принимать дар. - Я разговаривал с врачом. Через неделю тебя выпишут, и ты сможешь вернуться к прежней жизни.

— А Дэвида? Он… Он останется здесь? Сам? Без меня? – закидываю мужчину вопросами, испугавшись, что он хочет разлучить нас с сыном.