Моя плоть сладка

Здесь было темно, но из одного окна лился свет. Тяжелые портьеры отдернуты, и холодный воздух наполнял комнату. Снизу долетали звуки оркестра. Черт возьми! Где же здесь выключатель? Впрочем, нельзя рисковать. Кто-нибудь из охраны Галана может увидеть свет в его окнах, хотя сам он внизу. Но я нашел укромное местечко. Умница! Влез прямо в пасть к дьяволу. Я подошел к открытому окну и выглянул. Стекло было темно-красным. В порезах на лице Одетты Дюшен найдены осколки темно-красного стекла, а в соседней комнате разбито такое же темно-красное стекло. Я глубоко вдохнул свежий воздух… До земли было добрых двадцать футов. Напротив окна на расстоянии восьми или десяти футов возвышались стены прогулочного зала. Отсюда они казались выше, чем с земли…

Выглянула луна. Какая-то фигура в белой маске разглядывала снизу окна. Я отпрянул назад. Лунный свет упал на ковер, тяжелые дубовые кресла и китайскую-ширму, расшитую серебряными нитями. Фигура в белой маске все еще смотрела на окна. Я сел в кресло за ширмой. Но это сумасшествие: любой тут же обнаружит меня, как только войдет в комнату. Оркестр перестал играть. Наступила ужасная тишина. Неужели я в ловушке?

Щелчок, и на полу появилась узкая полоска света. О, боже! Они уже пришли! Надо прятаться, как я задумал. Китайская ширма стояла в двух футах от окна, и тяжелая портьера прикрывала ее край, Я забился в самый угол за портьеру и ширму, испытывая духоту и головокружение.

Шаги по толстому ковру. Свет. Он рядом, за ширмой.

– Мы только прикроем окно, – мягко сказал он. Потом добавил: – Эй, киса, иди ко мне, маленькая. Кис-кис-кис!

Так он и кошку притащил с собой! Со своего места я видел лишь небольшую часть комнаты.

Джина Прево сидела на мягкой тахте спиной ко мне. При свете ее волосы казались совсем золотыми. На столе стояли две вазы с тюльпанами. Я удивился, как мне удалось обойти в темноте легкий столик и не опрокинуть его. Потом в поле зрения попал и Галан. Он был без маски. По своей привычке, он касался носа, улыбался и внимательно разглядывал Джину.

– Ты плохо выглядишь, дорогая, – наконец заговорил он.

– Ты удивлен? – равнодушно спросила она и выпустила огромный клуб Дыма. В руке она держала сигарету.

– Сегодня здесь твой друг, дорогая.

– О?

– Я думал, тебе это будет интересно. Молодой Робико.

Она промолчала. Галан продолжал внимательно смотреть на нее.

– Мы сказали ему, что окно случайно разбила уборщица. Пятна крови, конечно, удалены.

Пауза. Потом она медленно притушила сигарету в пепельнице.

– Этьен, – почти властно произнесла она, – налей мне шампанского. И посиди возле меня.

Галан открыл бутылку и наполнил два бокала. Все это время он не сводил глаз с Джины, как будто пытался понять, что у нее на уме. Я видел его полное лицо с красными губами.

– Этьен, меня вызывают в полицию.

– А! Зачем?

– Насчет смерти Одетты Дюшен… Я получила повестку сегодня днем. Никогда еще в своей жизни я так не переживала! Нет, нет, не перебивай! Я говорила, что люблю тебя. А теперь смотрю, – она прищурилась, – и вижу всего лишь неприятного мужчину с красным носом – Она неожиданно рассмеялась. – Я ничего не чувствую. Я даже пела хорошо. Я пела с таким чувством – ты слышишь? – какого еще не испытывала. Страсть прошла, я была просто нервной дурой… – Она отпила шампанского.

– К чему ты клонишь?

– А прошлая ночь! В прошлую ночь я видела моего бесстрашного джентльмена. Я пришла в клуб, чтобы встретиться с Клодин Мартель, и оказалась в коридоре в тот момент, когда убийца заколол ее… А потом, Этьен?

– Ну? – Голос его звучал хрипло и с угрозой.

– Я ослабела от страха. Что мне надо было делать? Я выбежала из клуба и на бульваре увидела тебя. Ты выходил из машины. Ты был в безопасности, и я вцепилась в тебя, я едва могла стоять… А что сделал мой титан, когда услышал про это? – Она наклонилась вперед и улыбнулась. – Он втолкнул меня в свою машину и велел ждать, сам вернулся в клуб, чтобы узнать, что случилось. Он защитил меня? Нет, Этьен. Он убежал прямо в ночной клуб, чтобы обеспечить себе алиби на случай, если его станут расспрашивать. И он сидел там, пока я без чувств валялась на заднем Сиденье его машины.

Я и до этого не любил Галана. Но услышав эти слова, почувствовал, как гнев шевельнулся у меня в груди.

– Что еще ты скажешь? – холодно спросил Галан.

– Ничего.

Джина тяжело задышала, увидев, что его большая рука тянется к ней.

– Не надо, Этьен. Я скажу тебе кое-что. Перед уходом из театра я послала по почте письмо человеку по имени Бенколин…

Огромная рука вздрогнула, замерла на мгновение в воздухе и опустилась. Я не мог видеть его лица, но почувствовал, как он напряжен.

– В нем была определенная информация, Этьен. Только всего я не могу тебе сказать. Но если со мной что-нибудь случится, ты отправишься на гильотину.

Наступило молчание. Потом она хрипло произнесла:

– Сегодня я вспомнила, когда увидела лицо Одетты в гробу… Я вспомнила, как ненавидела ее за ее чуткость, приветливость, считала ее дурой, способной довольствоваться очень немногим… И это выражение ее лица!

Галан задумчиво кивнул.