Моя по контракту (СИ)

Не знаю почему, но я не ухожу. Усаживаюсь в кресло и остаюсь ждать обещанный Стасом горячий чай.

Голова гудит, спина ощутимо саднит в месте удара, а внутри эта дурацкая щекотка. Может, болезнь какая? Я как-то смотрела медицинский сериал, и щекотка внутри может быть не самым безобидным симптомом.

Замечаю на кресле Грачёва толстый большой блокнот в кожаном переплёте. Вряд ли рабочий, да и, как я заметила, Стас не из тех людей, что вот так будут оставлять без присмотра что-то связанное с работой.

Мне сложно объяснить самой себе мой поступок, обычно я не трогаю чужие вещи, но тут рука тянется, и я беру блокнот в руки. Открываю переплёт будто запретную дверь. Дыхание спирает, а щекотка внутри усиливается. Это, как я и подумала, скетчбук Стаса для набросков.

Разные зарисовки простым карандашом на желтоватых страницах. Какие-то более детальные, какие-то в виде образов колючими, непричесанными штрихами. В основном это обнажённые тела, хотя на третьей вот в самом уголке изображён спящий кот, ещё большой жук-олень. Но остальные все — люди. В откровенных позах. И это… красиво. Смело, провокационно, смущающие, но красиво. Эстетика секса, как он сказал.

Вот длинноволосая девушка выгнулась назад, прильнула спиной к груди парня, а перед ней ещё один на коленях, а на этой странице девушка с короткими волосами стоит на коленях перед мужчиной. Её голова приподнята, мне почему-то кажется, что она смотрит мужчине пристально в глаза. Я хоть и не имею опыта в сексе, но прекрасно понимаю, для чего она стоит на коленях перед мужчиной.

А на этой… О! На постели лежит девушка, обнажённая, но её груди и треугольник в паху прикрыты кольцами змеи. Это я? Он рисовал меня?

Мне одновременно хочется и прикончить Грачёва, потому что это как-то дико всё для меня, но в то же время я засматриваюсь.

— Если бы рисовал с натуры, вышло бы лучше, — раздаётся шёпот мне прямо в ухо.

Я подскакиваю, резко захлопнув скетчбук, застигнутая врасплох. Кожа на шее становится очень-очень чувствительной, когда её касается дыхание мужчины.

— Я не…

Во рту пересыхает, сказать мне нечего, я ведь без спросу взяла. Щекотка концентрируется за ухом, а потом разносится по всему телу на скорости, когда Стас пальцем отодвигает влажные пряди волос, а потом скользит по шее, по плеечу и до самого локтя.

— Хочешь попробовать? Там ещё много пустых страниц.

— Спасибо, но нет, — встаю и поворачиваюсь к Стасу, протягиваю ему закрытый блокнот. — Думаю, ты найдёшь, кем заполнить эти страницы.

Грачёв протягивает руку и забирает блокнот, но смотрит в глаза. Он успел надеть шорты и набросить рубашку, хоть и не застегнул её. А вот я стою перед ним в одном мокром купальнике, плед упал с плеч, когда я дернулась, застигнутая врасплох.

По коже бегут мурашки, мне зябко и неуютно. Понимаю, что Стас специально пытается смутить меня, но сунуть фигу ему под нос не могу. Просто не получается. Меня почему-то тормозит. Язык засовывается в задницу, даже мысль, что ответить, не всегда на ум приходит, а если и приходит, то так и остаётся только мыслью.

Боюсь его? Возможно. Но Стас, собственно, ничего такого и не делает, чтобы у меня от него поджилки тряслись, он не маркиз де Сад и не Синяя Борода. Вроде бы.

— Ты замёрзла, — скользит взглядом вниз, и я едва сдерживаюсь, чтобы позорно не обхватить себя руками. — Пей чай.

Точно, он ходил за чаем. Кружка с горячим напитком стоит на столике рядом, источая приятный цветочный аромат и дразня витком полупрозрачного пара. Я и правда хочу чаю, но и свалить отсюда побыстрее тоже хочу.

Сдергиваю плед с кресла и снова заматываюсь в него. Так чувствую себя намного увереннее. Опять опускаюсь в кресло и беру в руки кружку с чаем. Обжигающий напиток согревает за несколько глотков.

Я опускаю чашку и поднимаю на Грачёва глаза. Он продолжает смотреть, чуть склонив голову на бок. Расслабленный, спокойный, уверенный в себе. Красивый.

Какой бы сложной не была наша ситуация, я не могу не отметить, что Стас по-настоящему красив. Тёмно-русые волосы, серые глаза, разлёт бровей, делающий взгляд внимательным и опасным. Он высокий, но не худой. Фигура статная, подтянутая.

Наверное, влюбиться в такого опасно. Особенно если безответно. И если Ева его любит, я ей не завидую.

— Почему ты так смотришь? — выдаю первую глупость, что приходит в голову, только бы разрядить то электричество в воздухе, что аж кусает за кожу.

— Запоминаю. Ты же не хочешь позировать, придется дорисовывать. Снова фантазировать.

О моём обнажённом теле. Он этого не говорит, оставляет дорисовать фразу самой. Развлекается, смущая всё сильнее.

Хватит с меня. Надо уйти. Пусть шуточки свои шутит с весёлыми соседями. И вообще, я спать хочу.

— Я пойду, — поднимаюсь на ноги, крепче сжимая плед на груди.

Тянусь поставить чашку на столик, но охаю от внезапной резкой боли где-то под правой лопаткой. Как раз там, где я ударилась, когда поскользнулась и юркнула в воду.

— Что такое? — Грачёв резко встаёт и делает шаг ко мне.

— Нормально всё, — торможу его выставленной ладонью. — Встреча с бортиком бассейна оставила на память небольшой ушиб.

— Дай посмотрю.