Моя по праву

– Я не выйду за тебя! – как ошпаренная подскакиваю с дивана. Нервно отбегаю в дальний угол. – В отцовство вступай. Не возражаю. А замуж… я не хочу!

– Не любишь меня? – давит темным взглядом Ростислав.

– Нет! – сообщаю поспешно. Слишком поспешно.

– По-моему ты врешь, – лениво тянет Градов и в один момент оказывается рядом. Осторожно обнимает за плечи. Порывистое дыхание опаляет жаром.

– Ладно, зайчон, потом поговорим.

От «Зайчоны» клинит еще сильнее, чем от «супруги». Морщусь недовольно.

– Не называй меня так, – передернув плечами, цежу еле слышно.

– А как? – удивляется он, легко касаясь губами мочки уха. – Ты же зайчона, Владуль.

– Уже нет, – мотаю головой. – Мы с тобой посторонние люди…

– Ага. И ты так взасос целуешься с каждым посторонним мужиком? – криво усмехается он. В голосе слышится неприкрытая злость.

– Нет, – охаю я, прижимая ладошку к губам.

– То-то же! – сердито заявляет Ростислав и, заслышав ожившую радио-няню, бросает раздраженно. – Сиди, я сам.

– Слава… – подрываюсь следом.

– Из этой комнаты не выходи… Хотя бы до приезда адвоката. Это понятно? – произносит строго.

– Да, – киваю на автомате.

И когда через минуту слышу оглушительный рев, инстинктивно подлетаю к двери.

Резко распахиваю белую резную створку натыкаюсь взглядом на вездесущего Гришу.

– Влада Николаевна… Вернитесь в комнату…

Перед глазами короткометражкой проносится та самая постыдная сцена в Сестрорецке.

Мне кажется, я даже слышу смех девиц у бассейна.

От страха и ужаса стучит в висках. Все очень просто. Красивая многоходовка!

Якобы с моего разрешения Ростислав забирает ребенка из кроватки. Садится в машину и уезжает. А меня тут полиция задерживает до выяснения. Хороший план!

– Пропусти, слышишь! – Наступаю на верного Градовского прихвостня с кулаками.

– Что тут происходит? – слышится рык Градова.

Разворачиваюсь на автомате и выдыхаю облегченно. Настороженный папаша и заплаканный сын – та еще картина.

Улыбаюсь, смаргивая слезы.

– Свободен, – кивает Градов помощнику.

Сашулька, увидев меня, замолкает. Из горла ребенка вырывается горестный всхлип, но маленькие заплаканные глазенки уже наполняются радостью. Беззубый рот растягивается в довольной улыбке. Малыш лепечет. Требовательно тянет ручки. А у меня сердце резким кульбитом ухает вниз. Да еще ноги подгибаются от охватившей слабости.

– Иди к мамочке, – добродушно роняет Градов, передавая мне сына.

Смотрит на меня внимательно, будто видит впервые.

– Что случилось, Влада? Ты чего испугалась?

Одаривает тяжелым взглядом Гришу. Видимо так смотреть на людей учат всех начальников. На курсах МБА преподают. Легкий поворот головы. Чуть презрительное выражение лица. Типа, что ты там опять учудил?

Гриша что-то поспешно докладывает. Мимо снуют дознаватели. Смотрят на нас, не скрывая интереса.

Не обращая ни на кого внимания, на ватных ногах бреду в комнату. Крепко прижимаю ребенка к груди.

Мой! Никому не отдам!

– Ты подумала, я украду сына? – догадавшись, бросает вслед Ростислав. Усевшись на диван, через силу поднимаю глаза. И наткнувшись на негодующий взгляд Ростислава, шепчу растерянно.

– Не знаю…

– Я никогда не разлучу вас, – рыкает Градов и добавляет обреченно-обиженно. – Ты меня совсем за долбоящера держишь…

Но громкий вопль Сашульки обрывает пламенную речь.

– Бу-ба-ба! – Малыш настойчиво стучит ладошкой по моей груди, требуя немедленного открытия молочной кухни.

– Чего это он? – обалдело косится Ростислав на ребенка.

– Кушать хочет. Выйди, пожалуйста, – прошу хозяина комнаты.

– Конечно, – кивает он и, подскочив, предлагает порывисто. – Может, приляжешь? Вам так будет удобнее.

И не дождавшись моего ответа, деловито достает из шкафа пушистый мохеровый плед. Взбивает подушку как заправская горничная.

– Ложитесь. Диван неудобный долго на нем не посидишь. И подушка куда-то делась, – хлопоча сокрушается Градов и добавляет успокаивающе. – Сейчас шороху наведу и вернусь. Тут тебя никто не побеспокоит, Влада. Гриша никого не впустит без моего ведома.

– Верный цербер, – замечаю с сарказмом.

Ростислав вздрагивает. Видимо тоже вспомнил тот чудесный день у бассейна.

– Потом поговорим, – помогает подняться с дивана. Накрывает мои ноги, стоит мне только улечься.

– Ухожу, – целует меня в висок под негодующие крики нашего сына.

Кивнув механически, полностью сосредотачиваюсь на ребенке. И пока маленькие губки с усердием терзают мой сосок, бездумно гляжу в окно. В который раз за последние дни размышляю поступить. Даже посоветоваться не с кем!

Тупо пялюсь на елочки и тонкую березку, растущую неподалеку от дома. Кажется, будто ветерок лаская перебирает резные листочки. Играет с каждым.

В лучах предзакатного солнца глаз неожиданно натыкается на что-то блестящее. Маленький золотая побрякушка ярко отсвечивает среди зеленых листьев. Будто шаловливый ребенок повесил на ветку елочную игрушку.

«Флешка!» – екает где-то под ребрами.

Не может быть! Как бы она туда попала? Но это сейчас не имеет значения. Это точно она!

Нужно забрать ее поскорее. Сейчас Сашулька доест и я смотаюсь быстренько.

40. Точно, флешка!

Ростислав