Моя политическая биография

Я не утрирую и не пишу сатирические заметки. Баркашова не любили как самого удачливого, как самого раскрученного, его организации доставалось все внимание СМИ. Сам Баркашов обладал высокомерием выскочки-пролетария, был хамоват и недружелюбен, что не прибавляло любви к нему. Но он был руководителем самой массовой на тот период организации националистов России. И по справедливости следовало бы выдвинуть его. Хотя я его тоже не любил, и Беляев был прав, с РНЕ у Баркашова начались проблемы и в Питере, и в других регионах. Но у Баркашова они начались, у других же националистических партий они существовали давно, и тот же Сухаревский знал, что в сравнении с организацией Баркашова его организация всего лишь секта.

«Ельцина! Только его! Чем хуёвей, тем отличней! Нужно поддержать эту образину Ельцина!» — внятно и с выражением вещал Дугин. К нему прислушивались, побаиваясь его эрудиции. Я еле уломал Дугина прийти в кабинет Саши-афганца, где мы совещались. «Эдуард, я пошёл в партию, не давая вам обещания, что должен буду общаться со всякими полудурками», — заявил Дугин, когда я явился в штаб со съезда и пригласил его на совещание. Я уломал его, и теперь он страдал, и потому так чётко артикулировал слова и говорил злым голосом, что уже выпил и хотел выпить ещё вместе с юношами и девушками нацболами: с худеньким мальчиком Леусом, с девочкой Машей, с учеником Карагодиным, этот приехал с нами из Москвы, они ждали его в комнате зала собраний. Там слонялись ещё десятка два-три нацболов, возбуждённые приездом вождей.

Я дал им увлечь себя. Дал увлечь себя дугинскому парадоксализму. А Беляев просто расчетливо хотел стать на сторону власти и заявить об этом. Баркашов ведь также на всех углах заявлял о том, что поддерживает Ельцина. Я дал увлечь себя и потому, что был возмущён предательской позицией Зюганова и компартии по отношению к себе и к националистам. Ведь часть их электората принадлежала нам. Ведь это за них голосовали национально настроенные избиратели, потому что нас не допускали до выборов. Ведь часть наших идей Зюганов подхватил и эксплуатирует, образовав Народно-патриотический союз. «Ельцина, Ельцина, только его. Нужно поддержать эту дубину Ельцина!» — выкрикнул Дугин и улизнул.

Вскоре все лидеры удалились, решив, что завтра мы вместе переломим течение съезда и сделаем так, что съезд проголосует за Ельцина, чтобы не голосовать за Зюганова. В кабинет Саши-афганца явились Дугин и Карагодин и 17-летняя девочка Маша Забродина. «Маша давно мечтала с вами познакомиться, Эдуард Вениаминович», — язвительно сказал Дугин, и они с Карагодиным удалились. Ночь я провёл с Машей и в Маше. Утром она отвела меня на съезд. Когда я зашёл в помещение для собраний, там высоко в клубах дыма над полом левитировали Александр Дугин, мальчик Леус и мальчик Карагодин. Они говорили о мистическом фашизме. «Саша, нам пора на съезд». — напомнил я. «Вы что, совсем собрались подчинить меня своей воле, Эдуард Вениаминович?» — сказал Дугин. Мне оставалось лишь поспешить на съезд.

Оказалось, что все они успели испугаться. И теперь не знали, что делать. Бахтияров сказал, что это безумие. «А Баркашов?» — заметил Беляев. «Баркашову прощают то, что не простят нам», — сказал кто-то. «Мы приняли вчера решение, — сказал я, — давайте следовать принятому решению. Нужно быть твёрдыми». — «Что скажет зал?» — спросил восточный мужчина. «Зал скажет то, что ему внушит Александр Кузьмич Сухаревский», — сказал я и тем выиграл на этот день поддержку Иванова-Сухаревского. «Это безумие, — воскликнул Бахтияров, — народ не поймёт». — «Давайте следовать принятому решению». — «О чём вы там шепчетесь? — спросил Безверхий, уже занявший своё председательское место. — Садитесь». Мы сели в президиум.

Начали мы с того, что я огласил решение о создании Координационного совета радикальных националистических партий, огласил несколько пунктов сближения — тот зонт, под которым мы согласились объединиться, и предложил присутствующим лидерам, желающим стать членами Координационного совета, подписать документ. Подписал даже Безверхий. В зале захлопали, закричали: «Давно бы так! Пора!» — «Правильно!» — «Объединение!»

Как и оповестил вчера вечером Беляев, на сцену взгромоздился вначале один мрачноватый парень, заявивший, что он представляет питерское региональное отделение РНЕ. С задних рядов десяток хмурых людей прервали его речь, объявив парня самозванцем и назвав себя истинными представителями РНЕ. «Почему вы считаете, что вы истинные, а другая группа — нет?» — по-деловому поинтересовался Безверхий. «Дайте нам слово!» — потребовали с задних рядов. Безверхий дал слово второй группе. Представитель РНЕ № 2, назвав пофамильно представителей группы РНЕ № 1, денонсировал всех, назвав их отколовшимися ренегатами и сослался, в доказательство своей подлинности, на письмо Баркашова и полез за письмом. «Нет, — остановил его Безверхий, — письма нам не надо, у нас не съезд РНЕ, мы лишь хотели знать, кто из вас будет представлять РНЕ на съезде».