Моя последняя ложь

И так мы проводили каждый вечер. Мы лежали в темноте и делились вещами, о которых умолчали бы при свете дня. Мы придумывали неправду так, чтобы она казалось правдой. Именно так я узнала, что Натали однажды целовалась с девочкой из хоккейной команды (они вместе играли), а Эллисон пыталась сорвать дневной показ «Отверженных», разлив сок на костюм матери за пять минут до начала.

Вивиан обожала эту игру. Она говорила, что о человеке можно многое узнать по его лжи. Тогда я ей не верила. Зато верю сейчас.

– Я начну, – говорит Миранда. – Первое. Я однажды целовалась со служкой в исповедальне во время рождественского богослужения. Второе. Я читаю сто книг в год, в основном детективы. Третье. Однажды меня стошнило после аттракциона «Циклон» на Кони-Айленде.

– Второе, – говорит Кристал.

– Точно, – добавляет Саша.

Миранда делает вид, что раздражена, хотя – на самом деле – очень довольна:

– Да, я горячая штучка, но читать умею. Красивые девчонки читают.

– Тогда что из этого ложь? – спрашивает Саша.

– Не скажу, – скорчив мордашку, заявляет Миранда. – Могу намекнуть, что не была на Кони-Айленде, но все время хожу в церковь.

Настает очередь Кристал. Она говорит, что ее любимый супергерой – Спайдермен, что ее второе имя тоже Кристалл, только с двумя «л», и что ее тоже стошнило после «Циклона».

– Второе, – говорим мы хором.

– Это настолько очевидно?

– Извини, конечно, – откликается Миранда. – Но Кристал Кристалл? Ни один родитель не способен на такую жестокость.

Саша нервно поправляет очки и морщится, пытаясь сконцентрироваться. Она явно не привыкла лгать.

– М-м-м. Я больше всего люблю пиццу. Это раз. Два: мое любимое животное – карликовый бегемот. Три. Думаю, у меня не получится. Лгать ведь плохо, ребята.

– Ничего, – говорю я. – Твоя искренность похвальна.

– Она врет, – заявляет Миранда. – Точно я говорю? Третье – ложь?

Саша пожимает плечами, принимая невинный вид:

– Не знаю. Поживем – увидим.

– Эмма, ваша очередь, – говорит Кристал. – Две правды и одна ложь.

Я делаю глубокий вдох, чтобы потянуть время. Я знала, что этот момент придет, но я не могу придумать ничего подходящего. У меня есть что рассказать, но я не хочу делиться этим с миром.

– Первое. Мой любимый цвет – фиолетово-голубой. Второе – я была в Лувре. Дважды.

– И третье? – подначивает Миранда.

Я думаю еще, перемалываю формулировки и решаю сказать что-то среднее между правдой и ложью.

– Когда мне было тринадцать, я сделала кое-что ужасное.

– Последнее, – говорит Миранда, и девчонки кивают. – Ну, если бы вы сделали что-то ужасное, вы бы в этом не признались во время игры.

Я улыбаюсь, притворяясь, что они правы. Они не понимают, что смысл игры не в том, чтобы одурачить других ложью.

Смысл в том, чтобы запутать их правдой.

Пятнадцать лет назад

Вторая ночь в лагере снова прошла без сна. Она оказалась еще хуже. В коттедже не было электричества, а значит, не было ни кондиционера, ни вентилятора. От июньской жары не спасало ничего. Я проснулась до рассвета, вся мокрая, и почувствовала, что между ног очень влажно. Я залезла в трусы – на указательном пальце была кровь.

Я тут же запаниковала. Конечно, я знала про менструацию. Девочкам из моего класса все объяснили заранее, за год – и моя мать была очень рада, потому что ненавидела чересчур личные темы. Нам рассказали, почему случается менструация. Нам рассказали, как она проходит. И вместе с тем, мисс Бакстер, добрая, но не очень далекая учительница физкультуры, забыла рассказать нам, что делать, когда это случается.

Я выползла из постели в ужасе и панике. Неловко вскарабкалась на верхнюю кровать, боясь чересчур широко расставлять ноги. Я не поднималась по лестнице, я по ней прыгала, подтягиваясь на боковинах. Кровати тряслись. Под конец путешествия Вивиан почти проснулась. Она хлопала глазами под прядью светлых волос.

– Да что ты делаешь?

– У меня кровь идет, – прошептала я.

– Что?

– Кровь идет, – повторила я как можно значительнее.

– Ну возьми пластырь.

– Между ног.

Вивиан широко раскрыла глаза и убрала с лица волосы:

– Ты имеешь в виду…

Я кивнула.

– Первый раз?

– Ага.

– Черт. – Она вздохнула, то ли от раздражения, то ли от жалости. – Пойдем, в душевой есть тампоны.

Я пошла за Вивиан, едва переставляя ноги, как утка по грунтовой дорожке. В какой-то момент она оглянулась:

– Иди ты уже нормально, выглядишь полной дурой.

Внутри Вивиан зажгла свет и повела меня к ближайшей кабинке, схватив тампон из автомата на стене. Я спряталась внутри и действовала по инструкциям Вивиан.

– Мне кажется, я все правильно сделала. Но я не уверена.

– Если неправильно, станет понятно.

Я осталась сидеть в кабинке, чувствуя себя униженной. Настала пора женственности. От одной мысли я испугалась и загрустила, а потом расплакалась, больше не в силах удерживаться. Я же не плакала прошлой ночью.

Вивиан услышала и спросила:

– Ты ревешь?

– Нет.

– Ревешь, я же слышу. Я захожу.

Я и слова сказать не успела, а она уже была в кабинке и закрывала дверь за собой. Она подвинула меня и уселась рядом.

– Да ну, – сказала она. – Все не так уж плохо.