Моя последняя ложь

Версия притянута за уши. Даже я это вижу. Но больше вариантов нет, этот – самый логичный. Миранда видела, как я кручу браслет, во время урока рисования. Я с легкостью представляю: вот она замечает его на земле, поднимает и кладет в карман. Либо же… его нашел похититель.

– А что если меня хотят подставить?

Это не оформленная мысль, а отчаянная попытка перетянуть Флинна на свою сторону. Но с каждой секундой она кажется мне все более вероятной.

– Браслет потерялся вчера, до исчезновения. А сегодня он в каноэ, вместе со сломанными очками Саши. И вы мне говорите про удобство? А что если похититель бросил браслет, чтобы выставить меня виноватой?

– Я думаю, вы и сами справляетесь с этой задачей.

– Я не трогала девочек! Сколько раз мне повторить, чтобы вы поверили?

– Я бы и хотел вам поверить, но это сложно, мисс Дэвис. Вы видите людей, которых нет. У вас теории заговора. С утра вы сказали мне, что к похищению приложила руку Франческа Харрис-Уайт. А менее часа назад вы были уверены, что это смотритель.

– Может быть, это и правда он.

Флинн качает головой:

– Мы говорили с его женой. Она подтверждает, что он был на кухне в пять утра. В точности, как он описывает. А еще пятнадцать лет назад вы много чего сказали по поводу Тео Харрис-Уайта. Вы ведь обвинили его тогда?

К щекам приливает жар.

– Обвинила.

– Могу только предположить, что сейчас вы считаете это ошибкой.

Я смотрю в пол:

– Считаю.

– Мне было бы интересно узнать, в какой момент вы перестали обвинять его и начали думать, что он ни при чем. Вы так и не забрали своих слов. Официально мистер Харрис-Уайт – по-прежнему подозреваемый в том деле. Теперь у вас есть кое-что общее.

Я краснею еще сильнее, на этот раз от гнева. Я лишь немного сержусь на Флинна. По большей части я злюсь на себя. Мой поступок был ужасен. Так или иначе, я больше не могу слушать Флинна.

– Вы предъявите обвинение?

– Пока нет. Девочек не нашли, ни живых, ни мертвых. Браслет еще ни о чем не говорит. Разве только в лаборатории на нем обнаружат следы их ДНК.

– Тогда выметайтесь из коттеджа и приходите потом.

Я ни секунды не жалею о сказанном, хотя почти наверняка лишь усугубляю его подозрения. Мне приходит в голову, что подобную фразу можно расценить как признание вины. Флинн, однако, поднимает руки в извиняющемся жесте и идет к двери.

– Пока что мы закончили, – говорит он. – Но я буду за вами наблюдать, мисс Дэвис.

И не только он. Я уже привыкла, ведь на стене висит камера, а у окна постоянно стоит Вивиан.

Флинн открывает дверь, и я слышу звук моторов полицейских лодок. Они прибыли вскоре после того, как мы нашли каноэ. Вертолет продолжает наматывать круги, каждый раз заставляя коттедж ходить ходуном.

Я не помню, когда к поискам подключили вертолет пятнадцать лет назад: в первый день или во второй. Лодки и добровольцы точно прибыли раньше. Люди с мрачными лицами и в оранжевых жилетах идут в лес. Лодки прочесывают озеро – и сдаются, когда там находят толстовку Вивиан. Сразу после этого приводят собак, на второй день. Им дали понюхать вещи из ящиков девочек. К тому моменту Френни уже решила закрыть лагерь. Собаки лаяли, рыдающих девочек грузили в автобусы или сажали во внедорожники, за рулем которых сидели взволнованные родители.

Мне не повезло. Я ждала лишний день, для целей расследования, как мне сказали потом. Еще одни сутки на этой койке. И чувствовала я себя так же, как сейчас.

Вертолет делает еще один круг, и я слышу стук в дверь.

– Войдите, – говорю я.

Я слишком устала и измучилась тревогой, чтобы подняться и открыть.

В коттедж заглядывает Бекка. Я удивлена, учитывая то, на какой ноте мы распрощались. Сначала я думаю, что она хочет выразить соболезнования. Я было отворачиваюсь, чтобы избежать взгляда, наполненного жалостью. Но тут я замечаю, что у нее в руках фотоаппарат.

– Если ты пришла сделать снимки, выметайся.

– Слушай, я знаю, ты злишься, что я рассказала полицейскому, что мы пили. Извини. Я испугалась и сказала правду. Я не думала, что они начнут подозревать тебя. Если тебя это утешит, я тоже выгляжу не лучшим образом в глазах следствия.

– Насколько мне известно, из твоего коттеджа никто не исчезал. Все на месте.

– Я пытаюсь помочь, Эмма.

– Мне не нужна твоя помощь.

– Это не так. Ты бы послушала, что они говорят про тебя. Все думают, что это сделала ты. Что ты сошла с ума и что-то с ними сотворила. Что они исчезли, как Вив, Натали и Эллисон.

– И ты тоже?

Бекка отчетливо кивает:

– И я. Не вижу смысла лгать. А потом я стала смотреть фотографии, которые сделала с утра. Вдруг на снимке попадется какая-нибудь зацепка.

– Не стоит играть в детектива.

– Ну, я справляюсь лучше, чем ты, – замечает она. – Кстати, все в курсе. Ты не очень-то аккуратно шныряла по лагерю со своими изысканиями. Кейси сказала мне, что видела, как ты заходишь в Особняк.

Разумеется. Лагерь «Соловей» по-прежнему полнится сплетнями, как и пятнадцать лет назад. Может быть, теперь их даже больше. Одному богу известно, что про меня говорят. Наверное, что я псих, что у меня мания, что я наделала ошибок. Виновата во всем.