Моя последняя война (Афганистан без советских войск)

Этот факт лишний раз свидетельствовал о том, насколько большой была неприязнь между халькистами и парчамистами. Вспоминая и другие подобные случаи и узнав в 1991 г. (уже будучи в Москве), что руководители, допустившие падение Хоста, вернувшись в Кабул через пакистанскую территорию, не понесли по существу никакого наказания, я думал о том, что, видимо, положение Наджибуллы среди его окружения было значительно сложнее, чем мы предполагали. Во всяком случае он, видимо, не все был волен делать по своему усмотрению.

Все Афганские руководители, начиная от Тараки и Амина и кончая Кармалем и Наджибуллой, хорошо усвоили, что самым безнадежным и трудным является возможность оказать давление и чего-либо добиться внутри Афганистана от своих государственных и военных структур и вместе с тем было значительно легче что-либо выбить за счет Советского Союза. Некоторые афганские руководители почему-то были уверены, что Афганистан нужен Советскому Союзу больше, чем им самим. Поэтому, — полагали они, — самое главное — это уметь нажать на советских рукодителей, у которых по их мнению не было другого выхода, как помогать Афганистану. Особенно усердствовал в этом отношении Наджибулла после вывода советских войск. Я ему много раз говорил, что нужно провести тщательную инвентаризацию всего военного имущества и техники, имеющихся в Афганистане, и в первую очередь, разобраться с имеющимися запасами на перевалочных базах в Хайротоне и Турагунде с тем, чтобы полнее использовать имеющиеся ресурсы. Предлагал президенту съездить вместе на эти базы. Но на каждом заседании Ставки ВГК, при каждом посещении Кабула высокопоставленными советскими руководителями Наджибулла выдвигал все новые и новые просьбы о выделении дополнительного количества оружия, боеприпасов и других материальных средств. Летом 1990 г. на одном заседании Ставки, когда я уже собирался покидать Афганистан и вместе со мной присутствовал прибывший на мое место генерал Н. Ф. Грачев, Наджибулла в небывалой до этого резкой форме высказался насчет того, что Советский Союз не выполняет свои обязательства о поставках новых самолетов, парашютных систем, необходимых для доставки грузов в Хост, и некоторых других видов военной техники. Я ему сказал, что мы собрались на заседание Ставки для того, чтобы думать и вырабатывать решения как лучше использовать имеющиеся средства, а не для того, чтобы оказывать нажим на советскую сторону. А вопрос о советских поставках мы могли бы рассмотреть отдельно с участием посла и других представителей.

После этого заседания, зайдя в кабинет Наджибуллы, я заявил ему, что сводя всю работу Ставки к вопросу о поставках, Вы демобилизуете своих подчиненных, отвлекаете их внимание от вопросов, которые они могут и должны решать имеющимися средствами. Наджибулла извинился за резкий тон, допущенный с его стороны, и сказал, что к разговору, который он вел на заседании Ставки, его вынудили некоторые обстоятельства. При уходе от президента один из его помощников доверительно сказал, что до заседания Ставки у президента были некоторые близкие к нему люди, министры и тоже оказывали на него давление. Как сказал помощник, Наджибулле надо было показать его твердость перед Советским Союзом. Если СССР не будет оказывать помощи, Наджибулла будет искать другие пути решения афганской проблемы. Тогда еще многое было не ясно. Но у меня возникало предчувствие, что Наджибулла начинает перебирать и теряет чувство реальности. Не видит тех крутых перемен, которые назревали в Советском Союзе и в целом в международной обстановке.

Несмотря на все то, что произошло, Наджибулла остается одним из самых талантливых политических деятелей Афганистана и если будут учтены ошибки прошлого, он еще может сослужить хорошую службу своему народу.

Когда летом 1991 г. с официальным визитом был в Афганистане О. Д. Бакланов, Наджибулла к нему обратился с просьбой о моем возвращении в Афганистан хотя бы на короткое время. Но события августа 1991 г. сделали все это не нужным.

Мухамед Рафи