Моя последняя война (Афганистан без советских войск)

Мы с генералом А. Лудином побывали и на некоторых других оборонительных позициях. Как и следовало ожидать, последние по своему инженерному оборудованию мало были похожи на образцовый участок и даже там, где были оборудованы подразделениями 40-й армии, начали разрушатся. Железные печки вывезли в Кабул. Некоторые блиндажи были почему-то разобраны. Из-за отсутствия топлива обшивки траншей и деревянные перекрытия использовались для разведения костров, приготовления пищи и обогрева личного состава. Часть древесных материалов целыми связками и на машинах отправлялись на городские рынки для продажи.

Но самым удивительным и неожиданным для меня оказалось то, что на многих оборонительных позициях и постах почти никого не было. Даже на «образцовом опорном пункте» с трудом, после длительного поиска, мы нашли одного солдата, который, забаррикадировав вход в блиндаж железными кроватями, спал в углу на полу. Свое оружие и еще несколько автоматов он спрятал под кучей матрасов и подушек. Выяснилось, что данный пост должен оборонять взвод, в котором числилось 12 человек. По словам этого солдата командир взвода еще вчера убыл по вызову командира роты, взяв для своего сопровождения нескольких солдат. Остальные солдаты ушли в соседний кишлак для покупки продуктов. Кстати, когда мы проехали к тому месту, где должен был находиться командир роты, мы там застали только двух связистов, которые сказали, что командир роты убыл к командиру батальона. Примерно такая же картина была и на других участках.

Генерал А. Лудин заверил меня, что просто мы приехали в неподходящее время и все, что мы видели, это случайное стечение обстоятельств. Откровенно говоря, я был в тревоге. Но генерала Варенникова не стал расстраивать подробностями увиденного. Было просто неудобно после первой же кратковременной поездки делать какие-то обобщающие выводы, да еще перед самым его отъездом из Кабула. Теперь ответственность за все это лежала на мне и надо было самому, не полагаясь ни на кого, вместе с афганским командованием более основательно разбираться с положением дел.

Но задача организации обороны Кабула оказалась более запутанной и сложной, чем мы предполагали. Главная трудность состояла в том, что после снятия с обороны Кабула советских частей у афганского командования не было достаточных сил и средств для надежной охраны и обороны Кабула. Дело усугубилось тем, что еще накануне вывода советских войск президент Наджибулла, не доверяя армейским частям, вывел из Кабула и направил в Джелалабад основные части 1-го армейского корпуса, которые казалось бы составляли основную силу, оборонявшую Кабул, о чем нам пришлось разговаривать с председателем КГБ В. А. Крючковым перед моим убытием в Афганистан.

В этих условиях еще до окончания ухода советских войск из Кабула были наспех сформированы части так называемой «национальной гвардии», на которых была возложена оборона Кабула. Для военнослужащих гвардии (с целью их большой заинтересованности в службе) были установлены довольно высокие оклады. Для обороны Кабула были привлечены и некоторые племенные части, перешедшие на сторону государственной власти. Поскольку в гвардии людей не хватало, приходилось направлять для обороны Кабула, некоторые части из других ведомств. Подразделения гвардии в обороне должны были поддерживать армейская артиллерия и авиация. Но все эти части, не относящиеся к гвардии, получали денежное содержание в несколько раз меньше чем гвардия, что с самого начала вызывало недовольство и различные осложнения.

Но самое парадоксальное состояло в том, что оборона Кабула была всецело возложена на гвардию, подчиненную министру государственной безопасности. Чувствовалось, что такое решение принято с подачи представителей нашего КГБ, которые больше заботились о внутренней безопасности президента, чем об угрозе Кабулу. Министр обороны, генштаб и министр внутренних дел были по существу отлучены от задач обороны Кабула. Министр обороны, например, отказывался выделять артиллерию, авиацию и свои резервы для обороны Кабула. Начальник Кабульского гарнизона, которого в последующем назвали командующим обороны Кабула, не имел никаких сил и средств, которые бы полностью ему подчинялись. Даже частями гвардии он не мог распорядиться без ведома министра госбезопасности.

Таким образом дело оказалось таким запутанным, что хотя в Кабуле и имелись силы (до 60 тыс. военнослужащих), но использовать их для обороны города было невозможно. Получилось, что за оборону города, кроме президента и начальника гвардии, никто не отвечал. На каждом заседании Ставки Верховного Главнокомандующего все перечисляли недостатки обороны города и никто за них не отвечал.