Моя прекрасная повариха

– Нет, – улыбнулась я. – Пытался извиниться.

Мы улыбнулись друг другу, словно старые товарищи, и я вдруг поняла, что наконец-то оказалась на своем месте. Я делаю то, что мне нравится, и рядом со мной хорошие люди. Фьярви смотрел так, словно хотел о чем-то сказать, но не решался.

– Мамочка! – услышала я голос Глории. – Смотри, какая у меня шкатулка!

Я увидела дочку, идущую по коридору: в руках у нее была крохотная шкатулка с золотой инкрустацией. Прелестная вещица – но, взглянув на нее, Фьярви вдруг изменился в лице, словно прямо перед ним во весь рост поднялась смерть, и проревел:

– Брось! Брось немедленно! Аш-шахаван-инзун!

Глория замерла с раскрытым ртом, протягивая к нам шкатулку – мы с Фьярви рванулись в сторону моей девочки, и на какой-то момент во мне не осталось ничего, кроме нарастающего ужаса за дочь. Фьярви успел ударить ее по руке, выбивая шкатулку: в тот же миг инкрустация на ней пришла в движение, и я почувствовала, как под нами дрогнул пол, словно здание «Вилки и единорога» пыталось что-то с себя стряхнуть.

Шкатулка покатилась по паркету, расспыпая искры; выплевывая ругательства на темном гномьем наречии, Фьярви подхватил Глорию на руки и бросился бежать. Я рванулась за ними, слыша встревоженные взвизгивания домовых за спиной и чувствуя, как коридор наполняется магией – темной, жестокой. От нее веяло чем-то гнилым, и волосы поднимались дыбом от этого запаха.

Меня бросило в холод – и тут же окутало жаром. Я почти слышала, как смерть, горячая и мучительная, щелкает зубами, пытаясь догнать нас.

Когда-то давно я слышала о шкатулках с проклятиями, но подумать не могла, что однажды увижу такую дрянь своими глазами. Мы выбежали в холл, почти слетели по лестнице и оказались на улице – тогда я услышала, как далеко-далеко что-то хлопнуло и зазвенело.

Проклятие не достигло цели и развеялось.

Фьярви почти рухнул на ступеньки, похлопал Глорию по щекам, пытаясь привести ее в сознание – я опустилась рядом с ним, и все во мне сжалось, когда я увидела, как бледна моя дочь. Она открыла глаза, всхлипнула и что-то пробормотала, и я поклялась, что найду того мерзавца, который подсунул ей шкатулку, и он очень пожалеет о своем поступке. Фьярви надавил на переносицу Глории, и она окончательно пришла в чувство. Я взяла ее на руки, прижала к себе, мысленно скользя по магическим полям, которые окутывали дочку, и проверяя, все ли в порядке. Да, все было хорошо…

– Если бы не вы… – прошептала я. – Ох, Фьярви, вы ее спасли!

Гном усмехнулся. Глория сжала его руку, всхлипнула, вздрогнув всем телом. Ей было страшно, и страх развернулся в ней именно сейчас.

– Детка, где ты взяла шкатулку? – с искренней тревогой спросил Фьярви. Глория снова всхлипнула и негромко ответила:

– Купила в магазинчике… вон там, на той улице. Я хотела платье для Мамзель Тутту, а потом подумала, что лучше куплю что-то для мамы… У нее сережки просто в мешочке лежат.

Милая моя девочка! Я с трудом сдерживала слезы. Если бы я потеряла Глорию, то и мне самой тогда было бы незачем жить.

– Что-то страшное, да? – спросила Глория. Из гостиницы доносились испуганные возгласы и топот, но пока никто не выходил из дверей.

– Это шкатулка с проклятием. Ты могла бы очень тяжело заболеть, но мы вовремя смогли сбежать, – глухо ответил Фьярви и пообещал: – Вырву руки старому Арбарукко, это чем же он торгует-то!

– Мы вовремя успели выбежать, да? – уточнила я. Мне даже думать не хотелось о том, что случилось бы с Глорией, если бы Фьярви не выбил шкатулку у нее из рук, но воображение само подсунуло мне такую картинку, что я едва не упала со ступеней.

– Боги отвели, – вздохнул Фьярви и поднялся на ноги. – Теперь надо вызывать службу очистки… получается, сегодня и завтра кухня не работает. У вас неожиданные выходные, Азора.

– Постойте-ка! – я опустила Глорию на ступеньки и вынула из кармана вчерашний чек, выписанный господином Иканори. – Вот, возьмите. Чем быстрее они все вычистят, тем лучше.

Фьярви отстранил мою руку, и мне показалось, что он даже обиделся. Некоторое время мы смотрели друг на друга, и это чем-то было похоже на дуэль, потом Фьярви произнес:

– Да ну перестаньте вы. У меня есть деньги, а вы отдаете последнее.

– Это вы перестаньте, – улыбнулась я, понимая, что ему сейчас неловко брать у меня чек. Я словно бы оплачивала спасение своей дочери, и гнома это задело до глубины души. – Я хочу поделиться со своим другом тем, что у меня есть. С другом, который спас мою дочь. Словами не передать, как я вам благодарна.

Фьярви помедлил, а затем все-таки взял чек и негромко, словно стеснялся самого себя, сказал:

– Я все верну вам сразу же, как только смогу, – он провел ладонью по голове, сгреб в пригоршню свои косы на затылке и устало признался: – Что-то плохо дела пошли. Все как-то не ладится.

– В Благословенном краю всегда говорят, что мир вертится к лучшему, – я постаралась улыбнуться, надеясь, что Фьярви не подумает, будто бы я над ним насмехаюсь. – Все будет хорошо, мы обязательно справимся.

Фьярви улыбнулся.

– Мне нравится, как вы говорите это «мы».