Моя прекрасная преподавательница, или беременна от студента (СИ)

Взяла стремянку, что много лет дежурила рядом со шкафом, разложила и осторожно взобралась наверх. Старенькая складная лестница пошатывалась. Наверное, от удивления, что ее, наконец-то, использовали по назначению. Многие годы она просто подпирала рулон ватмана, чтобы тот не упал со шкафа. Я подождала, пока стремянка остановится и осторожно потянулась к картине. Однако, как ни старалась, дотянуться до нее так и не смогла.

Я слезла со стремянки, чуть придвинула ее к стене и снова взобралась наверх.

С тем же успехом. Я даже до уголков рамки картины не дотягивалась.

Черт! Я застыла в нерешительности.

Начала проигрывать в голове другие варианты. Может отдать на выставку рисунок, который висит у меня дома? Это не портрет и не такой красивый… Но все же… Или нарисовать новый?

Нет, не вариант. На оформление новой работы в багетной мастерской уйдет не одна неделя. Тем более, в преддверии Нового года, когда многие художники готовят полотна к выставкам.

— Алина Хаматовна? Вам помочь? — я чуть не грохнулась вниз от голоса Вяземского и открытия, что он стоит прямо подо мной.

— И как же вы хотите это сделать?

— Давайте я сам попробую снять картину?

Идея показалась мне стоящей. Я осторожно спустилась с лестницы и приняла твердую руку Вяземцева, когда слезала с последних ступенек. О неподобающем поведении со студентом я в тот момент думала в последнюю очередь. Слишком уж шаталась старая лестница, чтобы заботиться об имидже. Уж лучше пасть в глазах коллег, чем упасть с метровой высоты и удариться головой о каменный пол.

Вяземцев придержал меня за талию и помог окончательно обрести твердую почву под ногами. С минуту помедлил и только потом отпустил. Я могла вырываться, но почему-то не стала. На всякий случай заперла дверь кабинета, хотя большинство коллег сегодня уже ушли.

Осталась только Настя Рудникова. Но у нее начался прием рефератов, так что раньше, чем часа через два я приятельницу не ожидала. На случай, если кто спросит — зачем я заперлась в кабинете, у меня была чудесная отговорка. Чтобы попить чай спокойно, не отвечая на постоянные вопросы чужих студентов — где тот или иной преподаватель. Перед сессией ежеминутные визиты двоечников, которые ни разу не были на занятиях и теперь срочно искали способ что-то сдать или договориться с педагогом, доставали всех ну просто неимоверно. Тем более, что студенты, не найдя нужного им препода, ломились во все кабинеты и просили его координаты. А объяснять без конца, что мы не даем номера других педагогов и, уж тем более, их домашние адреса, снова посылать прогульщиков и лоботрясов… к расписанию, надоедало всем.

Так что именно сейчас вряд ли кто-то сочтет мою отговорку недостаточно веской.

Вяземцев взобрался на лестницу, дождался пока та перестанет шататься и попытался снять картину. Но и у него ничего не вышло. Шаукат, в отличие от меня, доставал до нижних углов картины. Однако, чтобы снять ее нужно было аккуратно взять за края и приподнять. В противном случае, портрет мог упасть на пол и конец рамке со стеклом. А тогда все наши телодвижения можно считать бессмысленными.

Шаукат это понимал, хотя я ничего не сказала. После нескольких попыток дотянуться до нужного места на носках, он спустился. И я думала — все, на этом помощь Вяземцева исчерпана. Да и чего я еще могу требовать от него? Взлететь на крыльях любви?

Шаукат молча убрал пошатывающуюся стремянку к шкафу и предложил:

— Давай ты заберешься ко мне на плечи?

— Вряд ли это поможет, — усомнилась я.

— У меня есть план!

Выглядел он вполне уверенно. Я оценила рост Вяземцева и прибавила к нему свой. Да нет же! Не достанем.

— Я встану на стул, — раскрыл карты Шаукат.

— А мы не грохнемся все вместе?

— Нет!

Он проверил несколько стульев на прочность и выбрал один — с металлическими ножками и сиденьем. Его никто не использовал, не желая морозить пятую точку.

Вяземцев деловито приставил стул к стене и жестом позвал меня. Я еще сомневалась. Но он посмотрел так… Не знаю. Словно очень обижен тем, что я не доверяю ему. И я сдалась. Да и почему-то мне хотелось довериться этому мужчине. Вот хотелось — и все тут!

Шаукат ногой придвинул ко мне табуретку.

— Забирайся!

Я поняла идею Шауката. Встала на табуретку, а Вяземцев присел рядом, так, чтобы я могла опираться руками в стену. Я осторожно залезла к нему на плечи.

Шаукат медленно выпрямился, позволяя мне все еще держаться за стену и также боком подошел к стулу.

Я стиснула зубы от страха, и Вяземцев усмехнулся.

— Ничего не бойся. Все будет хорошо.

— Надеюсь, не эти слова унесла на тот свет ваша последняя жертва? — не сдержалась, пошутила я.

— Нет! Она только крикнула «А-а-а!» — парировал Вяземцев и посерьезнев, добавил: — Алина. Я никогда не предложил бы вам то, в чем не уверен.

Он это так сказал, что мне стало невероятно приятно. Давненько мужчина так мне не говорил.

Я даже толком сообразить ничего не успела, как Шаукат ловко взобрался на стул.

Теперь я почти доставала до нужного места картины.