Моя прекрасная репетиторша

Тишина в трубке и рваное дыхание Ани дали знать – удар достиг цели. Но лучше уж сразу купировать хвост ненужных отношений, чем рубить по частям недомолвками и ложными надеждами.

Аня молчала долго. Шиковский ждал. Позволял ей все переварить. Не стремился педалировать диалог.

Давал бедной женщине очухаться после диких качелей между словами Алифа, который подарил ей веру в лучшее и правдой Азамата, который отнял ее в одно мгновение.

Наконец, Аня заговорила. Зло и желчно, как еще никогда не разговаривала с Шиковским.

– Значит и ты, и Алиф втюрились в эту… эту… Ну ладно! Вы еще пожалеете!

Она бросила трубку и Азамат не стал перезванивать. Он и подумать не мог – чем все обернется. А если бы и мог? Что он ей сказал бы? Умолял ничего не делать? Какие у него оставались аргументы, рычаги давления, воздействия?

Никаких! Женщина в отчаянии – самый страшный и непредсказуемый противник. Она прет напролом и действует как асфальтоукладчик.

Равняет все вокруг большими лепешками.

Азамат вернулся домой в паршивом настроении. И заперся у себя в комнате. Работать не получалось. Буквы в контрактах разбегались в стороны, не желая складываться в предложения.

Отчеты казались абракадаброй.

Примеры программ, которые прислали специалисты Азамата, как обычно представляя руководителю последние новинки, раздражали. Просто бесили.

Азамат оделся и отправился в спортзал, чтобы выместить дурное настроение на груше.

* * *

Илена

Звонок в дверь разбудил меня. И пока я одевалась, к нам продолжали трезвонить. А еще пинать дверь и молотить по ней кулаками.

Да что случилось-то?

Мы залили соседей снизу? У них с потолка течет водопад? Пожар?

Убийство и наряд полиции?

Я наскоро собрала волосы в пучок и, в очередной раз уже крикнув: «Да иду я, иду!» отправилась открывать дверь.

Попутно зацепила взглядом записку от Аленки в прихожей: «Я пошла с ребятами в школу. Получим задание на лето. Вернусь скоро».

Хорошо.

Хотя бы лаяться с соседями при дочке не придется.

Стоило открыть дверь, как в квартиру ворвался Тимур.

Ворвался, иначе и не скажешь.

В глазах пляшут бесята, ноздри раздуваются как у хищника перед броском. Весь подобранный, напряженный. Словно драться планирует.

– Значит теперь ты при живом муже сношаешься с этим богатеньким уродом?

Он претензировал! Он возмущался! Он прямо излучал праведный гнев!

И меня это вдруг так взбесило.

Раньше выходки Тимура меня злили, раздражали. Но не настолько.

Я подскочила к мужу, подбоченилась и выпалила:

– Да! Я встречалась с ним! Да! Я собираюсь строить с ним отношения! Съел? Да! Мне надоели твои претензии! Мы разводимся! И мне плевать хочешь ты или нет, против ты или за! Плевать, слышишь? Я больше тебе не жена!

Тимур аж опешил от моего выступления. Сделал шаг назад, затем вперед, схватил меня за руки и чуть встряхнул, будто пытался вернуть с неба на землю.

– Да ты понимаешь, что он несерьезно? Что он поиграет тобой и бросит?

– Я не хочу с тобой ЭТО обсуждать! Ты мне больше никто!

Тимур еще какое-то время держал меня или держался за меня, не знаю уж как сказать правильней. Смотрел не отрываясь, будто гипнотизировал. А затем резко отпустил.

И рванул к выходу.

– Я тебе искренне советую вначале пообщаться с Аней, а уже потом принимать судьбоносные решения. И да! Я еще готов обсудить условия нашего примирения!

Он вышел за дверь прежде, чем я успела сказать хоть слово.

Замок щелкнул и в квартире повисла пугающая тишина.

А в моих ушах все еще звенело: «Я тебе искренне советую вначале пообщаться с Аней, а уже потом принимать судьбоносные решения».

В голове крутились и складывались как картинки в калейдоскопе факты, события, фразы.

Анино поведение, когда Шиковский брал меня на работу.

Ее странные взгляды в сторону Азамата – словно она чего-то ждала, на что-то еще надеялась.

И ее отказ объяснить причину своего увольнения…

И очень кстати телефон зазвонил, показывая, что это Аня решила выйти на связь.

Я взяла трубку, ощущая, как внутри что-то сжимается. Уже не пружиной, словно тисками.

– Нам очень нужно поговорить! Срочно! Поверь, это не только в моих, но и в твоих интересах! – голос подруги звучал очень странно. Одновременно виновато и зло. Словно она чувствовала, что сделала мне плохо и все равно хотела сделать еще хуже.

Так могла говорить только брошенная, обманутая женщина!

Я это чувствовала всем своим существом.

– Я приду к тебе… через час…

Я сказала и сбросила вызов.

* * *

Аня открыла дверь так быстро, словно дежурила возле нее в ожидании моего прихода.

Резким жестом пригласила меня на кухню за стол, где уже остывали две чашки чаю.

Села, встала, прошлась по комнате.

Снова села, глотнула чаю и выпалила:

– Я была любовницей Шиковского!

Выпрямилась и воззрилась так, словно я должна была от этих слов растаять, как Снегурочка под жарким весенним солнцем.

Я отпила немного чаю и ответила:

– Я догадалась.

Аня немного помедлила. Еще раз прошлась по комнате. Казалось – она принимает какое-то важное для себя и даже для меня решение. Поэтому медлит и не может собраться с мыслями. А может заставить саму себя?