Моя профессия – смотрящая

В это время главный из трех сделал ей страшные глаза из-за спины Ореха и показал головой в сторону кухни. Вероника поняла, что не стоит задерживаться, и направилась к выходу. Вслед за ней стали подталкивать в спину и Ореха.

— Э, ты! Может, договоримся? Поделюсь.

Было ясно, что он обращался к ней, но Вероника уже устремилась наружу, чтобы не быть замеченной в компании этих типов. Теперь все будет наоборот. Она не в десяти метрах сзади, а в десяти метрах впереди. А земляки пусть управляются с Орехом, как хотят.

Еще по пути к ресторану заметила русскую контору, которая предлагала весь спектр услуг. Бухгалтер, риелтор, брокер по кредиту. И еще нотариус. Тогда позвонила по видному издалека номеру телефона на стекле и получила ответ, что нотариус всегда на месте. Туда она и направилась, с тревогой поглядывая назад. Перед входом дождалась, пока подошла процессия, и предупредила Ореха:

— Вякнешь хоть слово — в тюрьму пойдешь. И надолго. А потом поедешь в гости к матушке России. Усек?

Тот нагло молчал, глядя на нее сверху вниз. Земляки Руслана продолжали держать его под руки, а третий стоял сзади.

Вздохнув, открыла дверь конторы.

Внутри каждый из сотрудников сидел в отдельном кубике, и нотариус слегка ошалела от нашествия такого количества клиентов. Когда Вероника положила перед ней паспорт и документ, который требовалось подписать, женщина нервно спросила Ореха:

— Вы понимаете, что подписываете? Делаете это добровольно?

— Да вот корешки попросили, — и он обвел взглядом окружающих.

Вероника демонстративно взялась за телефон.

— Все путем! — обратился Орех к нотариусу. — Давай! Оформляй! Соображаю, че делаю.

И та, опасливо косясь на троицу земляков Руслана, пошла снимать копии с документов.

Вероника сидела, смотрела на развалившегося в кресле подонка и думала о том, каким образом этот осколок девяностых застрял в Америке. Его дружки, которые поумнее, посолиднели, обзавелись соответствующими связями и теперь решают свои проблемы через юристов. Тех, кто тихо сидит за границей, не трогают. Ну, а с теми, кто начинает качать права, поступают жестко. И при этом используется государственный ресурс. Теперь с ним, с государством, обо всем можно договориться. Сколько таких, как Орех, осевших за границей, однажды вышли из дома и больше туда никогда не вернулись. Статистика отсутствует, так как нет трупа — нет дела. Но Ореху повезло. Понадобилась его подпись, и на сегодняшний день он остался в живых.

А нотариус сделала свое дело, получила от Вероники деньги и взялась было делать расписку, но все молча повернулись и пошли к двери, и она проводила их недоуменным взглядом.

На улице она услышала за спиной:

— Эй, ты! Перо отдай!

Это Орех обращался к одному из земляков Руслана. Его волновала судьба своего ножа.

* * *

По дороге домой читала и перечитывала документ, который заставили подписать Ореха. И он ей нравился все меньше и меньше. Составлен грамотным американским адвокатом, и вначале, как всегда, идет юридическая лабуда на заумном языке. Подписавшийся отказывается от всех своих прав и претензий и вообще от всего на свете. Причем бескорыстно. Кто же ему будет платить, если тюрьма грозит? С этим все понятно. А вот что с этими правами происходит дальше? И последний абзац говорил о том, что подписавший передает их некому акционерному обществу, зарегистрированному на Кипре. Зачем такие сложности? По логике вещей — отказался, и все. Потерял интерес к обязательствам нынешнего олигарха, которые тот взял на себя 20 лет назад. Случается такое? Да. Редко, но бывает. Его убедили в этом трое с гор, и он подписал отказ. Но зачем их кому-то передавать? Да еще какой-то конторе, зарегистрированной на Кипре?

Когда лимузин подвез Веронику к дому, внутри сформировалось чувство, что ее могли втянуть в некую непонятную ей операцию и при этом она оказалась конечным исполнителем, с которого впоследствии могут спросить, почему она это сделала. И если скажет, что пожалела раненого приезжего, у которого мог разойтись шов, то кто в это поверит? С этой мыслью постояла пару минут в коридоре перед входом в квартиру, чтобы сразу не встречаться с Русланом. От разговора с ним будет зависеть многое.

А внутри вовсю хлопотала Мария Сергеевна. Варила суп и одновременно что-то гладила. Кажется, выстиранную одежду Ани. Раненый щедро оплачивал ее присутствие, и она крутилась в квартире практически весь день. Вероника желчно подумала, что вскоре она сама сможет съехать отсюда за ненадобностью. Хотя, с другой стороны, отпадала необходимость заниматься хозяйственными делами. Накормленная дочка сидела у компьютера, везде чисто, а главное, не было необходимости принимать участие в медицинских процедурах, связанных с Русланом. Она не переносила вида крови и заляпанных ею бинтов.

— Мама! Мама! Посмотри! Это так прикольно!