Моя профессия спаситель

— Вы с ума сошли?

— Да вроде нет, — с некоторым сомнением отозвался Кайрен, — и ты не сходи, а еще слушай старших. Вас в академиях не учили, что астматикам от резких запахов поплохеть может? Какого Хаоса ты к больной полезла, роза благоуханная?

— Я не подумала… — промямлила Анет. — То есть забыла. Вернее…

— А зря, думать иногда полезно бывает, — усмехнулся Нелдер. — Ладно, не разводи сырость, всякое в этом мире случается. Просто перед сменой больше в одеколоне не купайся, а то мы на тебя бабушек не напасемся. Это первое. И второе: Бараш, любить всех ты не должна, а вот облизывать каждого вызывающего обязана. Ибо вызывающий — тварь подлая и лютая, на жалобы быстрая, кровь пьющая и геморрой обеспечивающая. Причем именно вызывающий, болезные обычно мирные. Уяснила?

Анет кивнула, а говорить ничего не стала.

— Не вешай нос, — ласково посоветовал Нелдер и под этим самым носом, который вешать не стоило, невесть откуда появилась роза — пунцовая, даже вызывающе яркая и здоровая, словно капустный кочан. — Не тушуйся — и все будет в порядке. И не смей обижаться, если я на тебя ору. Работа у нас нервная.

— Это вы так извиняетесь? — буркнула Сатор, цветок, явно только что содранный с клумбы возле ангаров ящеров, принимать не торопясь.

— Можно сказать и так, — не стал отпираться Кайрен. — Ну что, мир?

— Мир, — согласилась Ани, все-таки беря розу.

— Тогда по ящерам, — радостно заявил Нелдер, по-простецки хлопнув Анет по коленке. — Нас ждут великие дела!

— И не называйте меня этой дурацкой кличкой! — потребовала доктор уже у спины «корсара», забирающегося в карету.

Но, кажется, Кайрен ее не слышал. А если и слышал, то у него очень правдоподобно получилось притвориться глухим.

Глава 3

Считается, будто любовь родственников — это хорошо без всяких условий и «но». Мол, живущий в дружной, заботливой семье бед не знает или, по крайней мере, знает их в разы меньше, чем человек одинокий. Наверное, не зря люди такое придумали. Про беды и их знания Ани никогда не задумывалась, а вот новости до нее родичи доносили исправно и случалось это исключительно благодаря их любви к «девочке».

Вот так встаешь поутру нечесаная-неумытая, потому как мужской половины семейства дома точно нету. Идешь в столовую, чтобы кофею со сна хлебнуть, а там бабуля с мамой громко обсуждают животрепещущую тему: надо ли оградить ребенка от расстройства или необходимо в нем, дите, взращивать умение стойко принимать удары судьбы. Понятно, в такой ситуации не поинтересоваться, от чего тебя оградить хотят и чему противостоять должна, нету никакой возможности.

Тут-то и открывается правда: утренние газеты все скопом и на удивление дружно отдали главные полосы сногсшибательной новости: твой бывший женится! Естественно, изображения будущей счастливой супруги, прилагаются вкупе с описанием ее нарядов, драгоценностей, собачек, ящеров и экипажей. Стоимость всего вышеперечисленного, включая песика, скромно прописана в сносках.

И уж тут, конечно, не помогут мамины уговоры, заверения, что: «Она на выдру похожа, ни лица, ни фигуры, а ты у нас умненькая!» — настроения не поднимают. Ну а бабушкины фырканья, мол: «Я сразу сказала, что он поддонок!» окончательно вгоняют в крепкую нелюбовь к себе. Тут уж не до кофе с горячими булочками — побыстрее бы из дома удрать.

Как бороться с подобными настроениями, Ани едва не с детства знала. Женщины в семействе Сатор-Лангеров были хоть и странными, но мудрыми, воспитали «девочку» правильно. Потому из дома, конечно, Анет слиняла и лекарство приняла верное, в правильных дозах.

Еще полдень не наступил, а новое платье — светлое, летящее, очень летнее и легкомысленное — оказалось не только купленным, но даже и надетым. К нему приобретены совершенно очаровательные туфельки и шляпка, в которой Ани напоминала себе романтичную институтку, а потому нравилась. Кофе с целой горой сливок был все-таки выпит, да не где-нибудь, а в самом настоящем эльфийском кафе. Только вот хорошее расположение духа возвращаться упорно не желало.

Да еще проклятые газеты будто преследовали. И почтенный господин за соседним столиком ту самую статью читал, словно специально лист согнув, чтобы Анет не ошиблась: ту самую. И парочка девиц, продефилировавшая мимо Сатор, щебетали что-то про свадьбу Вароса. И у благообразной старушки из сумочки лист с уже до оскомины узнаваемой картинкой торчал. Что уж говорить о мальчишке, продававшем на углу газеты. Он едва голос не сорвал, завывая о «сенсации». Как же! Центральный нападающий «Золотых Драконов», самый завидный жених столицы женится!

Тут даже самые свежие сливки кислыми покажутся.

— Ты чего кислая какая?

Голос, будто прозвучавший в ответ на ее, Анет, мысли, раздался откуда-то сверху, а кто говорит, Сатор разглядеть не могла — чересчур широкие поля очаровательной шляпки не давали. Как не выворачивала шею, а пыталась она это делать, понятно, не слишком активно, увидеть Ани удалось лишь мятые льняные брюки, не очень чистые мужские туфли и полы расстегнутого пиджака. Для точного опознания говорившего этого было маловато.