Моя профессия ураган

— Ты ранена!!! — обвиняюще сказал он, вытирая кровь. И, положив меня на землю, не слушая моих целомудренных воплей оскорбленной невинности, стал быстро сдирать с меня окровавленную одежду. Ощупав свои карманы, он тихо выругался, пытаясь не смотреть на меня. Я покорно лежала, только вдыхала странно глубоко и грудь моя поднялась и потянулась ему навстречу. Хотя я сама этого не желала:

— Где я дел свою аптечку?!

— Подай мне мой плащ, — хриплым, совсем не свойственным мне прерывающимся голосом сказала я, лежа перед ним ну совершенно без ничего и подрагивая от ночной прохлады. Хотя по мне, это были не те раны, на которые я обычно обращаю внимание.

Он оглянулся, и, увидев плащ, протянул его мне. А сам, увидев, что один из черных убийц корчится, очень быстро поотрубливал им всем головы, заглянув под маски. Контроль за качеством.

— Так я и думал, так я и думал… — сказал он.

— Не отходи! — предостерегающе резко крикнула я, пытаясь приподняться.

Он увидел мое непритворное волнение и испуг, не исчезавшее, пока он не стал возле меня. Лишь тогда я облегченно вздохнула.

— Ты чего? — удивился он. — Не бойся, я рядом, уже не покину.

— Глупыш, — облегченно улыбнулась я. — Я же за тебя боялась, чтоб мои кони тебя не убили! Я отдала им приказ убивать всех подряд. Дар вон как на тебя косится…

Он хмыкнул, но уважительно посмотрел на них.

— Уважительные лошадки… Интересные…

И без переговоров приподнял меня, и стал обрабатывать раны.

Я поймала его вторую руку, и стала целовать ее, чтоб было не так больно, когда во мне копались и зашивали мышцы.

— Как это можно было ухитриться оказаться так мало израненной? — ворчливо спросил он. И вообще, отдай мою руку, она мне нужна.

— Я кого-то спасала, — сонно сказала я. — Кто-то был на вершине и без оружия, раненный, и его убивали…

Он покраснел и дернулся. Но руку я не отпустила. А начала по очереди целовать косточки сверх кисти руки, неслышно шепча слово люблю на всех известных мне языках при каждом поцелуе…

Мы просто лежали вместе, накрывшись плащом, прижавшись к друг другу.

— Ты искал меня? — спросила я.

— Кто-то сомневается? — спросил он, ласково целуя мои глаза. Я послушно закрыла их…

— Я тебя спасла! — гордо, детски сказала я.

Рука его впервые скользнула ниже.

— Не надо, — жалобно попросила я. — Я хочу, чтоб ты любил меня законно, открыто как жену, перед всем миром. Я не хочу украдкой, урванной, словно краденой, любви… Уважение мне тоже необходимо…

— Завтра же отловлю священника, — поклялся Радом. — Нет, мы поедем в Храм столицы, и торжественно обвенчаемся при всех. Будет такая свадьба! — мечтательно пообещал он, вдыхая сладкий запах моих волос.

Я поймала его руку и положила себе на грудь, прижав ее к себе. Маленькая, детская, она полностью исчезла в его большой руке, и твердые рубцы его рабочей шершавой ладони смешно щекотали нежную, шелковую кожу… Было так смешно и спокойно. Не знаю, почему Шоа говорила, что от этого тяжелеет внизу живота.

Мне же было легко. От этого только воспаряло сердце. Не малейшего вожделения не пронеслось по мне. Только сознание того, что ему это должно быть приятно, и радость, нежная радость от его руки…

Сама я кончиками пальцев легко водила по могучим мышцам его спины, ощущая их чудесную мощь и чувствуя, как они сжимаются вокруг меня. Полтора метра в плечах, это здорово…

Голова отчаянно кружилась. Я плохо все понимала, забыв про все, тянясь к нему.

Радом попытался убрать руку с моей груди, но чувствовалось, что это маленькое действие далось ему трудней, чем весь бой с дожутами.

— Не надо было бесцеремонно сдирать с меня одежду, — мстительно сказала я, прижимаясь изо всей силы своей нежной кожей к его груди и расплавляясь, обмякая вся от этого ощущения. Было так нежно и свежо. Будто я нашла частицу себя… Он застонал, будто ранен…

Рядом фыркнула лошадь.

— Не нравится мне здесь что-то, — встревожено сказала я.

— Ты чувствуешь опасность?! — он мгновенно сел, выхватив меч, готовый защищать меня.

— Да нет, — сказала я. — Просто на земле опасно. Мои лошади могут убить меня ночью, если я буду сильно пахнуть тобой. Я никогда не спала рядом с ними на земле, только в седле. Одна из них такая злюка!

Он улыбнулся.

— А, это дело поправимое!

— Не отходи от меня! — предупредила я, оглядывая деревья в поисках вершин.

Только не зная, как туда сейчас забраться.

— Это тоже поправимо! Но если ты думаешь, что я буду всю жизнь держаться за чью-то юбку и прятаться за ней, то ты глубоко ошибаешься.

— Под нее поместятся разве только твои громадные лапищи, — сказала я, непроизвольно автоматически представив, как бы это было бы прямолинейно. Он ведь такой огромный! Но вдруг, поняв, что я сказала, мучительно заалела.

— К тому же юбки сейчас нет, и тебе пришлось бы всю жизнь держать руку на моем бедре, поскольку за его гладкую и эластичную кожу и железные мышцы ты не ухватишься, — разглядывая свои голые ноги, поспешила я развеять нечистые помыслы.

И прикусила язык от злости, став красной как буряк, — такие подлости вырываются! Нет, я точно больна чуток.

Но он только качнулся ко мне.