Моя профессия ураган

— Крестить еще пока некого! — счастливо засмеялась я.

По блаженному лицу Радома, и по тому, как он украдкой коснулся моего живота и смущенно прижал меня к себе, я поняла, что сегодня вечером он сделает все возможное, чтоб нам там было кого крестить.

— Мы венчаться! — наконец торжественно и важно-церемонно проговорила я. Но, наверное, в устах такой девочки это прозвучало недостаточно основательно, потому что все заулыбались.

Нам улыбались все.

Я солнечно радостно смеялась, самозабвенно закидывая голову, по всякому поводу и без повода, пока Радом устраивал формальности, что-то там договаривался и шептался. Я ловила на себе восторженные взгляды.

Я была блаженно, бездумно счастлива. Мне было на душе невероятно легко и светло.

— Смотри, а она абсолютно похожа на скульптуру великого Дорджиа…

— Если б я не знал, что Дорджиа мужчина, глядя на нее, я б поверил, что он женщина, так они схожи.

Не знаю, почему мне было так светло. Я точно в детство вернулась. Невероятная мощь и радость волнами наполняли меня. Говорили, что я просто сияла.

— Кто это?

— Что это за девчонка?

— Это Радом?

— Он чего? Что?!? Сам женится?!? Да не может быть… Это кто-то очень похожий на Радома.

— А его жена вылитая королева!

На него отчаянно зацыкали. Как ты мог употребить такое ужасное слово! Церковь за это и сжечь может…

Наконец дошла наша очередь.

Я, счастливо задыхаясь, взглянула на Радома.

— Пошли! — шепнула я. — С Богом!

— С Богом! — подхватил он меня под руки, как пушинку.

— …Скажите ваше имя, кто вы, откуда и сколько вам лет? Были ли вы замужем? — спросил священник.

Я похолодела. Никто из нас не предусмотрел такого вопроса. У меня возникло такое впечатление, что все медленно начало рушится вместе с Храмом. Хотя, что в этом? Еще вполне можно было это обойти.

Священник молча ждал.

Я моляще взглянула на Радома. Сделай же что-нибудь! Ты же такой сильный!

— Мы же вроде договорились… Какая разница? Она получит мое имя?

— Что это значит? — удивился священник. — Почему она не может сама ответить?

— Она потеряла память во время урагана и ничего не помнит, — ответил за меня Радом. — Но это не имеет никакого значения. У тэйвонту лучшие из врачей и мы поможем ей.

Тот ахнул.

— Тэйвонту не знают, кто она такая?

— Какая разница?! — нетерпеливо сказал Радом. — Кто, как не мастер тэйвонту, лучше всего может помочь ей найти родных и вспомнить себя? Главное, что за это время мы нашли и полюбили друг друга.

Он ласково притянул меня к себе.

— Как какая разница?!? — взбесился священник. — А вы знаете, что во время той проклятой ночи урагана без вести пропало более пятьсот юношей и девушек из лучших знатных семей? Замок, где они собрались на праздничный бал, унесло в море. И что среди обычных людей до сих пор не могут выяснить потерь?

— Ну и что? Мы же любим друг друга! — начал гневаться Радом.

— А вдруг она принцесса?!? Она же воспитана тэйвонту, это видно даже по ее королевским движениям… По тому, как легко она взбежала на возвышение… А что если… — он даже застыл, — она принадлежит к одной из королевских Семей, прибывших на праздник?! Это же война!

— Я Мастер тэйвонту и одиннадцатый член Совета Дивенора! — жестко сказал Радом. — От такого жениха не откажется ни одна Семья!

— Это вы так думаете! — подозрительно ухмыльнулся тот. — А для многих это был бы весьма неприятный сюрприз, получить в зятья короля тэйвонту…

— Венчайте! — жестко вмешалась я. — Я отвечаю!

— А вы вообще леди помолчали бы… Кто знает, не замужем ли вы…

— Станет вдовой, — равнодушно отмахнулся Радом. — Потом понял, что что-то не то сказано и тут же поправился, — я хотел сказать, — что разведется с ним.

Священник ойкнул от неожиданности, поняв, что за этим было скрыто.

— Вы! Вы! Как вы смеете! Это говорит тот, кто должен блюсти законы благородства!

Радом устало вздохнул.

— Ну кто когда сомневался в моем благородстве? Почему, если б я переспал с девушкой, никто в церкви не сказал бы ни слова. А как только мы хотим честно жить и обвенчаться, так начинаются обвинения?

— А ей то и двадцати нет! — вдруг радостно сказал священник. — Смотрите, она почти дитя! Вдруг ей только пятнадцать! Как вы можете растлевать ребенка!

Я ахнула. А потом, сцепив зубы, сказала.

— Мне тридцать лет! Ты сомневаешься?! — угрожающе надвинулась я на него, и в руку мою словно сам прыгнул из платья нож.

Его закрыли стражи Храма, тоже тэйвонту.

— Ага, а же как зовут доблестную леди? — приторно покорным голосом спросил священник, видя, что закрыт.

Я растеряно заозиралась. Это все заметили. Почему-то все женские имена вылетели из головы. Я их не знала. Нет, чтоб сказать Нира, Шоа или Юурга. Но нет, я не вспомнила, а других имен не знала.

— Как зовут этого божка? — ткнула я пальцем в скульптуру. Почему тэйвонту не убили меня сразу за это, это загадка.

Тот от такого кощунства даже растерялся. И даже не возмутился.

— Это Дорджиа, — тихо сказал он. — А женская ипостась Дорджиа — богиня победы Савитри.

Савитри! — радостно вспомнила я женское имя. Так кого-то звали, мне уже говорили. Ах, да, порода лошадей.