Моя профессия ураган

— Почему за нападение на него Рики и тэйвонту чуть не посадили в тюрьму и не казнили, ведь тэйвонту, как дипломаты, пользовались неприкосновенностью?

Только Радом судил их?

— Почему меня надо было убить тайно?

— Почему меня потянуло к Радому?

— Почему Радом не узнал меня?

— Или узнал?

— Почему меня не узнали тэйвонту, хотя было известно, что раз увидев лицо, они помнят его всю жизнь? Некоторые старые тэйвонту помнили почти всех жителей

Дивенора, а это миллионы. А уж выдающихся, бойцов, воинов, даже простых солдат — непременно. При боевых действиях специально устраивали знакомство вновь прибывших тэйвонту с армией. Выстраивали армию, а тэйвонту часами шли вдоль нее. И потом безошибочно могли вычленить шпиона, или сказать, чего стоит тот или иной боец, откуда он, кого и куда можно поставить, кто местный кто нет. Не просто отдел кадров, нет — они знали всю армию до атома, все ее возможности, буквально чувствовали, даже чуяли ее сердцем. Как живую силу. Кого и куда направить и что из этого будет. Тэйвонту в армии был отец и бог родной — он знал всех по имени, знал и помнил подробности его жизни, знал чего можно ждать от каждого бойца, как он может повести себя в бою. Проведя с армией пяток лет, прикомандированный к военачальнику тэйвонту ощущал армию как свои руки. Потому тэйвонту так ценились, а не только из-за того, что были несравненными охранниками. Просто даже не подпускавшими чужого. Не говоря уже о чудовищном, удивительном мастерстве и реакции, лихая слава о котором катилась далеко за пределами Дивенора. Раскатать пятьдесят обычных воинов в рукопашном бою — было для него раз плюнуть. Такой охранник заменял не просто свиту охраны, а был несказуемо надежней. А два или три — как было при каждом принце, делал покушение почти нереальным. Безнадежным… Тем более, что сами принцы были воспитанниками тэйвонту и почти не отличались от них реакцией…

Впрочем, тэйвонту мне никогда не мешали…

Надо сказать, концы не сходились, но я не форсировала события и не старалась насильственно притыкать их, как к быку хвосты, а просто вращала в голове все известные мне данные со всеми мелочами.

В решении сложного вопроса всегда нужно не обессиливающее дерганье к логике, туда-сюда, рассудок, а концентрация мысли и сознания на вопросе. Тогда, во-первых: а) Мышление радостно. б) Используется не поверхностный слой рассудка, а весь аппарат сознания. Концентрацией внимания мы закручиваем его на проблеме, и мы так постепенно вынашиваем мысль, рождая не логическое рассуждение, а подлинное понимание. в) Решение все равно приходит для нас в совершенно другое время, потом, когда мы уже как бы перестали думать над вопросом.

Таким образом, мы можем действительно обдумывать, осмысливать проблему, то есть проникать в нее глубоко, а не поверхностно бавиться с костями умозаключений, ибо концентрируя сознание и вращая в уме проблему, мы наполняем ее смыслом. Вращать проблему в сердце-чувстве нужно до тех пор, пока все ее аспекты, все известные знания по ней не станут нам настолько близки, как наша мама, лицо которой мы узнаем не рассуждая. Вращая проблему в голове и сердце, мы не просто так действуем — мы наполняем ее сознанием, подлинно мыслим.

Внимание — это действие. Так гласит кодекс. Это действие Сознания, когда мы очувствуем проблему, насыщаем ее сознанием, вращаем в уме, создаем и растим мысль. Или чувство. Гений есть терпение мысли в некотором направлении, или же непрестанное внимание на ней. Пока мысль не дорастет до охвата проблемы.

Концентрируя внимание на проблеме, гении становились гениями.

Да и после этого не следует прекращать вкладывать в растущую мысль энергию сознания. Так мы создаем некий фокус в своем собственном сознании-чувстве, который как бы переформирует все наше сознание, все наше чувство в соответствии с напряженной мыслью. Мы разворачиваем на утвержденную энергией внимания мысль весь наш опыт, все наше настоящее знание, которое мы просто знаем, и все.

И потом возможны два варианта, когда сознание уже полностью реально охватывает проблему в едином мыслечувстве.

Или мы вынашиваем совершенно новую модель, совершенно новое решение и тем совершаем прорыв в области мысли. Мы переплавляем в сознании легион человеческого опыта, ищем, познаем, пока не рождается совершенно новое сочетание…

Или же — вариант самый примитивный — решение оказывается уже известным, заложенным в данных, и мы его просто разворачиваем и осознаем…

Последний вариант как раз и относится к бытовым или логическим задачам, где не требуется рождать новый синтез мира, новое мощное претворение всех знаний человечества, а только восстановить истинную картину происшедшего…