Моя родная сторона

Чтобы заготовить сено для коров, требовалось много рабочих рук, и поэтому в разгар сенокоса он нанимал батраков. В один из таких сезонов приехали к нему на усадьбу несколько батраков, разместил он их на веранде. Александра вместе со своей старшей дочкой Женей каждый день готовили еду и по утрам выпекали хлеб, еды требовалось много, помимо своей семьи, надо было кормить еще и наёмных работников.

В один из таких дней они всей семьёй очень рано встали и, позавтракав, направились в поле косить траву, вместе с ними туда пошли еще четверо батраков. Мужчины стали косить, а Галина вместе со своими дочками принялись разбивать сено граблями, чтобы оно быстрее просохло. И родители не щадили своих деток и заставляли их трудиться как взрослых.

По осени, как, впрочем, и в другие сезоны года они занимались производством сливочного масла, а также продавали мясо. Жили они в достатке. После прихода советской власти, началась повсеместная коллективизация. Частная собственность переходила к государству.

Все зажиточные семьи на селе подвергались раскулачиванию. Затронула эта учесть и семью Швецовых. Приехали к ним люди и, осмотрев их дом да хозяйство, сказали:

– Указом советской власти всё ваше имущество должно перейти в государственную собственность.

На что Никита стал возмущаться, однако, чем более он это делал, тем большее неприятие притягивал к себе. В конце, перед уходом, сказали ему, что всё имущество будет конфисковано.

После их ухода сказал Никита своей жене:

– Что за новые порядки? Никаких законов мы не нарушали, хозяйство наше своими руками и трудом создавали, не понимаю я их.

Через некоторое время опять в их дом приехали люди и, протянув бумагу Никите, сказали:

– Вот, ознакомьтесь.

Никита, внимательно прочитав, произнёс несколько поникшим голосом:

– Что это значит?

– Это значит, что вы теперь арестованы, ну, а собственность ваша переходит теперь государству, – строго произнес человек в форме. – В общем-то собирайте свои вещи и на выход, там вас ждёт машина.

Никита, надев на голову фуражку и взяв теплые вещи, встал, поцеловал жену и деток, сказав им:

– Скоро я к вам вернусь, это какое-то недоразумение.

Затем он отправился на улицу.

Прошла неделя. Сначала Никиту доставили в город и поместили в камеру, где было с десяток человек. Потом его вызвали на допрос, после которого он опять был отправлен в камеру. Одним утром вооруженный человек зашел к ним в камеру и сказал:

– Всем на выход.

Никита вместе с сокамерниками вышел наружу, там уже на улице стояло около сотни таких, как он. Человек в форме, произнеся имена около половины людей, находившихся там, сказал:

– Вы должны идти обратно в камеры.

Среди них был и Никита. Он прошел в камеру, забрался на нары и, немного задремав, услышал залп выстрелов на улице. Один старик сказал:

– Повезло еще нам, хорошо хоть не расстреляли, порядки ныне жесткие. Никита иногда брал и смотрел старое фото, где были изображены четыре его дочери и жена, он часто думал:

"Что теперь, увижу ли я их вновь, как им там без меня?"

Провёл он в камере с месяц и потом, после рассмотрения его дела, как, впрочем, и дел других раскулаченных, пришел приказ об отправке его в лагерь.

Вооружённые люди в гражданском в один осенний день приехали в то место, где содержались арестованные и по распоряжению сверху стали собирать заключённых в камерах, чтобы отвезти их на железнодорожный вокзал, ну, а затем на север.

Подъехало несколько машин, арестованных затолкали в них, а потом на вокзале их поместили в товарные вагоны. Состав с людьми двинулся вперёд.

Дорога была утомительна, и порой некоторые заболевали простудой. В вагоны на определённых станциях приносили еду, которая была скудна, да что говорить, хлеб и вода, ну, и если повезёт, то иногда перепадёт молочной лапши.

Прибыв до конечной станции, вооружённые люди стали всех собирать у перрона. Один немолодой командир, достав из портфеля список, сделал перекличку прибывших. Дошла очередь и до Никиты Швецова, услышав своё имя, он крикнул:

– Здесь.

К командиру подошли два человека и тихим голосом пробормотали:

– С десяток будет.

Он, махнув рукой, сказал:

– Унесите их.

Никита, взглянув вдаль состава, увидел, как из других вагонов выносят трупы. Его друг, с которым он познакомился в вагоне, сказал:

– Не смотри туда, от болезни да мора они не доехали сюда, что нас ждёт здесь, один лишь бог ведает.

Всех, кто прибыл, стали делить на группы, человек может быть по тридцать, и разгонять по баракам. Никиту разделили со своим приятелем, и он попал в новый коллектив.

Надзиратель, зайдя в барак своим грубым и резким голосом, громко произнёс:

– Каждый из вас будет должен работать здесь на государство и чётко придерживаться установленному здесь порядку, нарушивший же этот порядок будет наказан, в случае грубого неповиновения или побега, наказание одно – расстрел. Подъём в шесть утра, далее работа и вечером всем быть в своём бараке, отбой же в десять вечера. Надеюсь, всем ясно? – и, посмотрев на мужиков исподлобья, надзиратель добавил. – Вижу, что ясно.