Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918

Круг наших друзей в Ташкенте по необходимости был очень ограничен, так что стало приятным сюрпризом, когда князь Оболенский заехал ко мне и спросил: «Княгиня, могу я представить вам одного очень симпатичного итальянского полковника, который сейчас находится в Ташкенте?» Я ответила: «Буду рада принять его».

К моему удивлению и удовольствию, когда князь мне его представил, я узнала в нем старого знакомого с Дальнего Востока – полковника Кавилья, который возвращался через Ташкент из исследовательской экспедиции, побывавшей в Китае и на Памире. Как только он меня увидел, тут же воскликнул: «Кто бы мог подумать, что я встречу вас здесь! Что вы делаете в этой варварской стране?»

Я рассказала ему обо всем, и мы пригласили его погостить у нас день-два. Было в этом какое-то живительное ощущение – увидеть вновь знакомое лицо. Полковник Кавилья, теперь уже генерал, отличился во время войны.

Как-то днем, когда муж отбыл на свою знаменитую охоту, я сидела у своего окна – то есть занималась почти единственным делом, какое возможно в этом безжизненном месте. Я наблюдала за длинным караваном верблюдов, которые фыркали, храпели, кричали пронзительным голосом и отказывались сдвинуться хоть на сантиметр. И тут я увидела, как к входу в наш дом подъехал экипаж. Из него вышел щеголеватый, невысокого роста человек, и я услышала, что он спрашивает, дома ли мы.

«Князь уехал на охоту, – отвечал слуга. – Я не знаю, принимает ли княгиня, но я схожу и посмотрю».

«Не передадите ли ей мою визитку?» – спросил неизвестный.

Он носил имя Д., и карандашом было приписано: «От военного министра, генерала Сухомлинова». Поначалу я пришла в недоумение, пока не припомнила, что военного министра ожидали в Туркестане с инспекцией, а поскольку здесь только мы владели машиной, то этот человек, возможно, приехал, чтобы вежливо потребовать и убедить нас отдать ее в распоряжение министра.

Я не намного ошиблась в своих предположениях. Он действительно приехал в связи с машиной. Но он также стал хвастаться своей близостью к этой высокой персоне. «Он сделает все, что мне от него потребуется, – говорил он мне. – Консультируется со мной по любому поводу. Он в большом фаворе у императора и особенно… – тут он понизил голос и загадочно поднял палец, – особенно у императрицы, что будет поважнее, потому что всем известно ее влияние на императора. Как вы считаете, княгиня, генерал-губернатор на своем месте?» И до того, как я успела ответить, он произнес: «С ним покончено – абсолютно покончено. Он был груб со мной, и он однажды об этом пожалеет».

Голос человека журчал как ручей. Послушать его – и можно было подумать, что это он правит Россией. Когда он поднялся, чтобы уходить, он сказал: «Попросите князя заехать и повидаться со мной, как только он вернется. Он хочет командовать полком? Каким? Ему достаточно только сказать, что хочет, и он его получит».

У меня буквально закружилась голова от этого водоворота слов. На следующий день я играла в теннис у генерала Самсонова и посчитала, что могла бы узнать правду о своем неизвестном посетителе. Поэтому рассказала генералу Самсонову все о моей беседе с Д. Едва это имя слетело с моих губ, он воскликнул: «Выгоните его, если он вновь к вам придет! Это мастер блефа, который, к сожалению, иногда дает результаты. Он жил в каком-то отеле в Санкт-Петербурге, где я, как правило, останавливался, когда надо было приезжать в столицу. Его номер находился недалеко от моего, и я мог видеть всю эту толпу, ожидающую у него приема, и среди прочих были и некоторые весьма респектабельные люди. К нему шли с прошениями, веря, что он всемогущ. У него в номере установлен телефон – совершенно необычная в то время в России вещь, но говорили, что этот аппарат вообще никуда в городе не подключен, а это просто блеф, как и он сам.

Точно так же простые люди слушали его фамильярные разговоры по телефону с министрами и другими лицами, внимая обещаниям того, этого и третьего через назначения и продвижения, и уходили с улыбкой на лице, радостью в сердцах, возвышенные надеждой, в настоящем восторге, в это же время оставляя небольшие подарки как знаки дружбы – знаки, которые временами достигали многозначных чисел. Одно, к сожалению, несомненная истина – он в самом деле близок к военному министру, потому что он друг его жены.