Моя семья и другие звери

Однажды я для себя открыл, что в заливе, помимо нас, живут и другие существа. Раскинув руки и слегка перебирая конечностями в шелковистой воде, чтобы оставаться на плаву, я не сводил глаз с Млечного Пути, похожего на растянутый шифоновый шарф, и гадал, сколько же в нем звезд. До меня доносились голоса и смех, эхом разносившиеся над водной гладью, а если поднять голову, то можно было определить, кто где сидит на берегу, по пульсирующим огонькам сигарет. И вот, расслабленный и задумчивый, подхваченный течением, я вдруг очнулся оттого, что где-то рядом раздалось бульканье, а за ним последовали долгие глубокие вздохи. Пошла небольшая рябь. Я поспешно встал на ноги, чтобы проверить, далеко ли от берега меня отнесло. Тут меня охватила настоящая паника: я был далековато как от берега, так и от «Морской коровы» и совершенно не понимал, что за существо бороздит подводную тьму. Я услышал смех на берегу в ответ на какую-то шутку и увидел, как кто-то швырнул вверх зажженную сигарету, которая красной звездочкой описала дугу и погасла в море. Мне становилось все больше не по себе, и я уже хотел позвать на помощь, когда в семи метрах от меня море с шорохом и хлюпаньем как бы расступилось, показалась блестящая спина и после умиротворенного вздоха снова ушла под воду. Я сообразил, что это была морская свинья, а потом до меня дошло, что она тут не одна. Похожие на дельфинов, они всплывали здесь и там с умопомрачительными вздохами, посверкивая черными спинами в лунном свете. Их было штук восемь, и одна вынырнула так близко, что я бы мог в три гребка до нее доплыть и потрогать эбонитовую головку. Всплывая и тяжело вздыхая, они резвились в бухте, и я плавал с ними вместе, зачарованный тем, как они вспучивают воду, отдуваются и снова ныряют, оставляя на память о себе расширяющиеся пенные круги. Потом, словно по сигналу, они все развернулись и направились в сторону албанского побережья, а я провожал их взглядом, плывущих в полосе лунного света, поблескивающих спинами, в экстазе тяжело погружающихся в воду, теплую, как парное молоко. За ними оставался след пузырей, которые раскачивались на волнах и сверкали, как миниатюрные луны, прежде чем исчезнуть под морской рябью.

Впоследствии мы нередко сталкивались с морскими свиньями во время ночных купаний, а однажды они устроили для нас целое иллюминированное представление вместе с, можно сказать, самыми симпатичными насекомыми нашего острова. Мы сделали для себя открытие: в жаркие месяцы море фосфоресцирует. При луне это было не так заметно – зеленое мерцание вокруг носа лодки да короткий проблеск, когда кто-то нырял. Лучшее же для этого время было при полном отсутствии луны. А еще были светлячки. Эти изящные коричневые жуки появлялись сразу после заката, они стаями проносились через оливковые рощи, помигивая зеленовато-белыми хвостами-фонариками, в отличие от зеленовато-золотистого моря. Опять же, лучше всего они смотрелись при отсутствии луны, только отвлекавшей от их мерцания. Как ни странно, не видать бы нам ни морских свиней, ни светлячков, ни фосфоресцирующего моря, если бы не материнский купальник.

Поначалу она сильно завидовала нашим дневным и ночным заплывам, а когда мы предлагали ей присоединиться, она неизменно отвечала, что слишком стара для таких развлечений. Но в конце концов под нашим нажимом мать съездила в город и вернулась, стыдливо прижимая к себе таинственный сверток. Когда она его развернула, мы остолбенели, увидев на редкость бесформенную одежку из черной материи с великим множеством оборочек, рюшечек и складочек.

– Ну, как вам? – поинтересовалась она.

Мы таращились на чудно́е одеяние, гадая о его назначении.

– Что это? – после затянувшейся паузы спросил Ларри.

– Купальный костюм, – ответила мать. – А по-твоему, это что?

– Похоже на плохо освежеванного кита, – приглядевшись, сказал Ларри.

– Ты собираешься это надеть? – в ужасе спросила Марго. – Такое могли сотворить в каком-нибудь двадцатом году.

– Для чего все эти рюшечки? – с любопытством спросил Ларри.

– Для украшения, для чего ж еще! – с негодованием воскликнула мать.

– Отличная идея! Не забудь вытряхнуть из них рыбок, когда будешь выходить из воды.

– А мне нравится, – твердо сказала мать, снова заворачивая это уродство. – И я буду его носить.

– Смотри не утони во всем этом, – с озабоченным видом сказал Лесли.

– Мама, это же просто кошмар, его нельзя носить, – сказала Марго. – Почему ты не купила что-нибудь посовременнее?

– Дорогая, когда тебе будет столько, сколько мне, ты не сможешь ходить в плавочках и бюстгальтере… фигура уже не та.

– Интересно, на какую фигуру это было рассчитано? – спросил Ларри.

– Ты безнадежна, – отчаялась Марго.

– Говорю же, мне нравится. И я не предлагаю тебе его носить, – с вызовом бросила ей мать.

– Ну и правильно, – согласился с ней Ларри. – Делай, что тебе нравится, и никого не слушай. Если ты отрастишь еще три-четыре ноги, очень может быть, что он тебе даже пойдет.