Моя семья и другие звери

— Вот почему, — продолжал он, вертя в руках бутылочку с маслом, — я никогда не рискую спать в горах. А на случай, если выпью с друзьями и забуду об опасности, у меня всегда с собой бутылка со скорпионом.

Потом разговор перешел на другие, не менее увлекательные предметы, и только примерно через час я поднялся со стула, стряхнул с коленей крошки, поблагодарил старика и его жену за гостеприимство и, получив на прощанье в подарок кисть винограда, отправился домой. Роджер не отступал от меня ни на шаг и не отводил глаз от моего кармана, так как уже успел заметить виноград. Отыскав наконец оливковую рощу, темную и прохладную от длинных вечерних теней, мы сели у мшистого бугорка и разделили виноград поровну. Роджер поедал свои ягоды целиком, вместе с косточками и всем остальным, а я выплевывал косточки во все стороны, образовав вокруг себя кольцо, и с удовольствием воображал, как на этом месте когда-нибудь разрастется пышный виноградник. Покончив с виноградом, я перевернулся на живот и, подперев руками подбородок, принялся исследовать бугорок.

Крохотный зеленый кузнечик с длинной, меланхолической мордочкой беспокойно перебирал своими задними ножками; хрупкая улитка задумчиво сидела на веточке мха, мечтая о вечерней росе; пухлый алый клещ величиной со спичечную головку пробирался, будто охотник, через моховую чашу. Это был микроскопический мир со своей пленительной жизнью. Пока я наблюдал за медленным продвижением клеща, в глаза мне бросилась одна любопытная вещь. В разных местах на зеленом плюше мохового покрова проступали бледные круглые пятна величиной с монету. Увидеть эти едва приметные кружочки можно было только под определенным углом. Они как будто все время двигались и изменялись, напоминая мне полную луну, выплывавшую из-за облаков. Я лежал и думал, откуда могли взяться эти круги. Они были слишком беспорядочно разбросаны, чтобы принять их за след какого-нибудь животного, да и какое это животное могло разгуливать по такому крутому бугру? К тому же они не были похожи на отпечатки. Я потыкал травинкой в край одного пятна. Все оставалось неподвижным. Тогда я начал думать, что это какая-нибудь особенность самого мха, и снова потыкал один кружок травинкой — на этот раз посильнее. И вдруг у меня засосало под ложечкой от невероятного волнения: мой стебелек травы как будто нащупал скрытую пружину, и весь кружок поднялся, точно крышка люка. К моему удивлению, это и вправду оказалась крышка с аккуратно скошенными краями, подбитая с обратной стороны шелком. Крышка плотно входила в устьице тоже обтянутой шелком шахточки, которую она прикрывала. Одна ее сторона прикреплялась к краю люка шелковым клапаном, действовавшим, как дверные петли. Я рассматривал это замечательное произведение искусства и размышлял, кто же его мог создать. В глубине шелкового туннеля мне ничего не удалось разглядеть, и стебель травы тоже ничего там не нащупал. Долго созерцал я это фантастическое жилище, пытаясь отгадать, какое существо его соорудило. Я подумал, что это какая-нибудь оса, только раньше мне никогда не приходилось слышать, чтобы осы устраивали себе гнезда с потайной дверью. Надо немедленно выяснить, в чем тут дело. Пойду прямо к Джорджу и спрошу, знает ли он, что это за таинственный зверь такой. Я свистнул Роджеру, который в это время старался выдрать с корнем оливковое дерево, и бодрой рысцой пустился в путь.

К дому Джорджа я подошел, еле переводя дух, и прямо-таки разрывался на части от волнения. Кое-как постучавшись, я ворвался в дом и тут только сообразил, что у Джорджа гости. Около него на стуле сидел человек, которого я сначала принял за брата Джорджа, так как у него тоже была борода. Однако в отличие от Джорджа он был безукоризненно одет: костюм из серой фланели, жилетка, белоснежная рубашка, со вкусом подобранный, хотя и мрачноватый галстук и большие, крепкие башмаки, начищенные до блеска. Я в смущении остановился на пороге, в то время как Джордж окинул меня насмешливым взглядом.

— Добрый вечер, — произнес он. — Судя по тому, с какой скоростью ты сюда влетел, можно думать, что тебя интересуют не дополнительные занятия.

Я извинился за вторжение, а потом рассказал Джорджу про странные гнезда.

— Вот хорошо, что вы здесь, Теодор, — обратился Джордж к своему бородатому собеседнику. — Теперь я могу передать этот вопрос в руки специалиста.

— Ну уж, специалиста… — возразил человек по имени Теодор.

— Джерри, это доктор Теодор Стефанидес, — сказал Джордж. — Он знает почти все, о чем ты только можешь спросить, он сам тебе расскажет. Так же, как и ты, он помешан на природе. Теодор, это Джерри Даррелл.

Я вежливо поздоровался, но, к моему удивлению, бородатый человек встал с места, быстро прошел по комнате и протянул мне большую белую руку.

— Очень рад познакомиться, — сказал он, явно обращаясь к собственной бороде, и смущенно взглянул на меня своими лучистыми голубыми глазами.

Я пожал его руку и ответил, что тоже очень рад с ним познакомиться. Потом мы оба стояли в неловком молчании, а Джордж смотрел на нас и улыбался.