Моя сестра Фаина Раневская. Жизнь, рассказанная ею самой

Новость про Е.А. У нее не все так плохо, как казалось поначалу. Видимо, ее поступок тронул кого-то (я прекрасно понимаю, кто это мог быть), и ей удалось сохранить большую часть того, что она имела. «Ей указали на ее место, – говорит сестра. – Раз ты женщина, то не лезь на самый верх. Сиди в своем кресле и не рыпайся!» Хорошо, что все закончилось именно так. Надеюсь, что тучи над ее головой рассеялись навсегда. Е.А., по выражению сестры, «необразованна, но душевна» и способна на сострадание, что доказывает и мой пример. Сегодня, хоть и 13-е, а день хороших новостей. А.А. чувствует себя значительно лучше. Сестра собирается проведать ее, но этому постоянно что-то мешает. В театре какие-то проблемы с репертуаром. Наверное, вместо «какие-то» уместнее смотрелось бы слово «очередные», но я с детства не люблю помарок. У меня их не было ни в одной тетради, потому что, ошибившись, я переписывала целые листы. Упражнения только улучшают почерк, хоть большинство людей считает иначе. Все дело в скорости и аккуратности. Если писать быстро, наспех, то почерк неминуемо испортится, если же писать медленно и аккуратно, то он будет становиться лучше с каждой строчкой. Теперь я даже если и захочу написать небрежно, то у меня ничего не получится, буковки все равно будут четкими, ровными.

14.12.1961

Мне никогда не хочется писать о проблемах со здоровьем, пусть об этом пишут врачи. Я придерживаюсь того мнения, что все болезни происходят от возраста и образа жизни. Незачем удивляться, обнаружив у себя ту или иную болезнь, достаточно вспомнить, сколько тебе лет, сколько всего пришлось пережить, как ты любишь понежиться в постели и не отказываешь себе в лишней булочке, не забыв и про масло. Здесь мне очень не хватает сыров, местный ассортимент их не просто оставляет желать лучшего, он вопит, рыдает, стенает. Три-четыре сорта – брынза, нечто похожее на нее, но менее соленое, edammer, который здесь называют просто «сыром», он может продаваться под различными названиями, но суть его одна и та же, плавленый сыр, который и сыром-то назвать нельзя. О camembert и brie можно только мечтать, а местный roquefort не имеет с подлинным ничего общего, разве что кроме наличия moisissures[83]. Сестра говорит, что я «зажралась в своих заграницах», сама она к сырам совершенно равнодушна, десерт в ее представлении это сладкое и непременно с кремом. «Надо же подкармливать диабет, чтобы он не сожрал меня», – шутит сестра. Что же касается медицины и всего, что с ней связано, то я довольна. Врачи здесь внимательные, а отсутствие платы за лечение (подарки не в счет, это просто проявление внимания) позволяет надеяться на то, что они не станут искать у пациентов несуществующие болезни. Во Франции мне доводилось слышать циничные высказывания вроде того, что лечению подлежит не пациент, а его счет в банке. Должна признать, что бескорыстия как такового здесь значительно больше, оно встречается если не на каждом шагу, то, во всяком случае, довольно часто. Особенно умиляют меня отношения между соседями. Они простираются гораздо дальше обычного bonjour, comment allez-vous?[84] У соседа можно одолжить небольшую сумму денег (есть люди, которые имеют привычку не возвращать долгов, но о таких принято заранее предупреждать). Можно попросить соль, сахар, масло, лук, папиросы, если эти продукты, имеющие свойство внезапно заканчиваться, вдруг закончились. Можно одолжить столовые приборы или, скажем, стулья, если нагрянуло много гостей. Неприличным считается просить водку, вино или коньяк. Угоститься стаканчиком-другим можно, но попросить у соседа пару бутылок водки, это моветон. Впрочем, при близком знакомстве, таком, как со Светланой и Сергеем, можно одалживать и водку. Здесь близкое знакомство превращает человека в подлинного члена семьи. Разве Нина не сестра нам?

18.12.1961

Сестра читает все подряд, без какой-либо системы, и я к этому привыкла. Но, увидев на ее тумбочке учебник по акушерству, не выдержала и поинтересовалась, не собралась ли она на Бестужевские курсы.

– Бестужевские курсы не готовили акушерок, только блядей! – ответила сестра. – А книгу забыла в гримерной наша уборщица. Ее дочь учится в медицинском, то ли она передала через мать книгу кому-то, то ли ей передали, но наша Маша-растеряша ее забыла. Я подумала – зачем такая полезная книга будет лежать без дела до завтра? Возьму-ка почитаю. Ты знаешь, весьма увлекательно. Наверное, попрошу разрешения оставить книгу у себя до четверга. Знания никогда не бывают лишними, особенно в нашей профессии. Вдруг придется играть акушерку. То бы я металась как курица, между ног у рожающей, а теперь я знаю, как мне стоять, куда смотреть и что делать руками. Это некоторые и чекиста, и дьячка, и директора магазина играют одинаково плохо. Некоторые! А Раневская ролей не играет, она ими живет!