Моя сестра Фаина Раневская. Жизнь, рассказанная ею самой

Сегодня солнце пригревало особенно сильно. Сосульки начали таять, а я занялась ревизией весеннего гардероба. Увы, к вечеру снова похолодало. Une hirondelle ne fait pas le printemps[96]. Ненавижу зиму, особенно в конце. До сих пор мне выпадало счастье жить в местах с более мягким климатом. В конце московской зимы начинаешь с удовольствием вспоминать о Касабланке (разве это не показательно?!). Вся моя нынешняя жизнь есть ожидание весны, а до нее еще так далеко…

18.02.1962

Здесь совсем нет clochards[97]. Только сейчас это осознала и не стала делиться своим открытием с сестрой, чтобы она надо мной не смеялась. Здесь в самом деле нет clochards. Nicolas сказал, что за бродяжничество здесь сажают в тюрьму. Не за то, что натворил бродяга, а за то, что у него нет крыши над головой. Те, кто не работает (пенсионеры не в счет), тоже могут быть наказаны. Это называется «тунеядство». В то же время вокруг множество людей без каких-то регулярных занятий. Парадокс.

20.02.1962

– У отца постоянно болела голова по поводу его капиталов, – сказала сестра, достав свою сберегательную книжку. – Бедный папа, он до утра просиживал в кабинете, прикидывая, куда что лучше вложить, чтобы больше получить. Советская власть избавила нас от этой головной боли. Спасибо ей за это. Биржа! От одного этого слова людей бросало в дрожь! Акции! Котировки! Понижение! Повышение! Одна суета пополам с расстройством. То ли дело сейчас. Я имею деньги на новую шубу и кое-какое обновление обстановки, и я счастлива. Биржевые котировки меня не интересуют! Жизнь прекрасна!

Чувствую, что сестра играет, даже немного переигрывает, но в глубине души согласна с ней.

25.02.1962

Только сегодня узнала от сестры, что князь Андрей из фильма 15-го года про Наташу Ростову – это отец Норочки! Я потрясающе несведуща во многих вещах. Годы жизни вдали от родных пенат не могут не сказаться. И в «Королеве экрана» с Верой Юреневой играл тоже он.

– Вера? – усмехнулась сестра. – Она умерла недавно, в январе. Жила на Стромынке, летом в хорошую погоду гуляла в Сокольниках. Она написала довольно интересные записки, попроси у Норы, у нее они должны быть.

Непременно попрошу. Актерские мемуары – самое увлекательное чтение.

27.02.1962

Ирина преподает, и, насколько я понимаю, ей нравится это дело. Сестра утверждает, что это у них семейное, ведь лучше педагога, чем П.Л., она никогда не видела. Подозреваю, что на столь высокой оценке не может не сказаться симпатия, но если сестра и преувеличивает, то не слишком. Когда она в хорошем настроении, то говорит: «У Ирины новый самородок», то есть среди учеников Ирины обнаружился очередной даровитый молодой человек. Если же настроение плохое, ворчит: «Честнее всего было бы сказать всем этим мальчикам и девочкам, что актерское искусство агонизирует. Все плоско, серо, искусственно. Лучше пусть идут в инженеры!»

02.03.1962

– Окуневской дали десять лет за антисоветскую агитацию. Отсидела она шесть, – говорит сестра после того, как закончила телефонный разговор. – На самом же деле вина ее была в том, что она отказала Абакумову, министру госбезопасности, которого потом расстреляли. Мы с Татьяной снимались вместе в «Александре Пархоменко». Она играла любовницу батьки Махно. Я смотрела на нее и завидовала белой завистью. Такая молодая, красивая, голос очень приятный. Не то что я, тем более, что меня еще так похабно загримировали, что таперша моя вышла чучело чучелом. А потом, когда ее арестовали, думала иначе. Хорошо, думала, что я такое чучело. Так хоть есть шанс спокойно прожить жизнь.

– Чучело?! – возмущаюсь я. – Не прибедняйся!

– Ну и не принцесса! – возражает сестра. – С Татьяной или той же Яниной, которая играла Золушку, меня сравнивать нельзя… Эх, как же обидно, когда талантливые люди делают что-то спустя рукава!

Замечание относится к Надежде, режиссеру «Золушки». Сестра снялась у нее недавно в главной роли, но картина не имела успеха. Странно, сестра была там неподражаема в роли эксцентричной дамы, бабушки, помогающей своей внучке. Я смотрела эту картину дважды – одни раз с сестрой и другой раз с Nicolas. Оба раза осталась довольна. Nicolas, при всей его сдержанности, несколько раз смеялся, и другие зрители тоже смеялись. Девушка, игравшая внучку, играла хуже сестры, но она же только-только начала играть, разумеется, ей еще далеко до такой опытной актрисы. В чем тут дело? Наверное, в том, что фильм не имеет ничего общего с политикой. Если бы бабушка помогала внучке сажать кукурузу или изобретать новый станок, то отношение к картине было бы совсем другим. Сестра этого не оспаривает, но говорит, что ей надоело сниматься в «политической чепухе на постном масле». Впредь она намерена играть «настоящих людей, а не плакатные образы».

04.03.1962