Моя сестра Роза

Соджорнер танцует так же изящно и легко, как боксирует. Олли и Вероника тоже танцуют, стараясь двигаться как можно нелепее, но я вижу, что на самом деле они отличные танцоры. Вскоре к ним присоединяются Салли и Лизимайя. Я иду к лестнице, кивая и улыбаясь людям, которых вижу в первый раз в жизни. Кто‐то берет меня за локоть.

– Потанцуй со мной.

Даже не оборачиваясь, я понимаю, что это Соджорнер. Я улыбаюсь, потому что не могу отважиться на какие‐то слова. Мы возвращаемся в центр гостиной. Я повторяю все ее движения, словно на тренировке, на ринге. Я вижу одну только Соджорнер, и от этого мне легко и радостно. Если вера в Бога и правда дарит людям такие же ощущения, я готов ходить с ней в церковь каждое воскресенье.

Глава двадцать пятая

Мы с Лейлани, Вероникой, Олли и Джейми идем в «Кофе Нуар», где работают Вероника и Олли. Там все их знают. Бармен бесплатно наливает в рюмки Джейми, Олли и Веронике какой‐то зеленый напиток. Мы с Лейлани пьем воду. Олли и Джейми спорят, кто из них больший ньюйоркец.

– Я могу себе позволить здесь жить только потому, что это квартира моего дяди! – говорит Олли. – А он, в свою очередь, снимает ее у государства, и у него фиксированная арендная плата!

– А наш государственный дом снесли! Теперь моя мама живет в Квинсе, в районе, который едва можно найти на гребаной карте!

– Уймитесь уже, – закатывает глаза Лейлани. – У меня от вас голова разболелась.

Олли и Джейми, склонившись друг к другу, переходят на шепот. Их губы так близко, что они вполне могли бы поцеловаться.

– Они до утра не уймутся, – театральным шепотом сообщает Лейлани. – Похоже, это любовь.

– Вы точно не хотите выпить? – спрашивает Вероника. – Потрясающе вкусно.

Я качаю головой, Лейлани тоже отказывается.

– Лейлани на публике не пьет, – громко шепчет Вероника. – Боится, что ее сфотографируют, и тогда проблем не оберешься.

Странно думать, что Лейлани вроде как знаменитость.

– Тебе правда нравится Сид? – спрашивает Вероника, слишком близко придвигаясь ко мне. От нее пахнет чем‐то приторно-сладким.

– М-м.

– Они вместе тренируются, – говорит Лейлани. – Сид тоже занимается боксом. У нее уже было два любительских боя.

Интересно, откуда Лейлани об этом знает, думаю я, но потом вспоминаю, что они сидели рядом в корейском ресторане.

– Бокс, – говорит Олли, передергивая плечами.

– И что, она выиграла? – спрашивает Вероника.

– Оба раза, – отвечает Джейми.

– Вот почему у нее такие красивые плечи, – говорит Вероника. – Надо и мне заняться боксом, я хочу такие же плечи. – Она изображает пару боксерских ударов. – Она тебе поэтому нравится? Потому что она боксер?

Я не хочу говорить о Соджорнер. Эти разговоры могут разрушить то хрупкое нечто, которое у нас есть. Мы один раз целовались, мы держались за руки, мы танцевали. А сейчас ее лучшая подруга сидит напротив меня.

– Я думаю, она тебе нравится, потому что она темнокожая. Ты ведь считаешь, что она очень экзотичная, правда, Че? – говорит Лейлани. Она улыбается, явно пытаясь меня поддразнить, но меня словно ударили по лицу.

– Конечно же нет, – говорю я.

Я никогда не называл Соджорнер экзотичной. И вообще я говорил о ней только с Джорджи. Неужели я и правда так думал? Кожа у Соджорнер темнее, чем у всех девушек, которые мне когда‐либо нравились. Темнее, чем у всех, кого я когда‐либо встречал.

– Небось кайфуешь от того, как твои бледные руки смотрятся на ее черной коже? – спрашивает Олли.

– Нет, – отвечаю я. Они все смотрят на меня. И Джейми тоже. Смотрит так пристально, словно пытается заглянуть мне в душу и разузнать, не собираюсь ли я обидеть ее лучшую подругу.

Мы едва касались друг друга, но да, я кайфовал. Как иначе? Ведь это Соджорнер.

– Олли, в тебе многовато злобы, когда ты напиваешься, – говорит Вероника.

Мне кажется, что я вижу под ногами наметившуюся трещину, по одну сторону которой Лейлани с Олли, а по другую – Вероника.

– Я никогда не напиваюсь!

Вероника смеется.

– Ага! Но насчет злобы у тебя возражений нет! Сид нравится Че. Людям нравятся другие люди. – Она переводит взгляд с Олли на Джейми и обратно. Допивает остаток зеленой жидкости из рюмки и машет своему приятелю, чтобы тот налил еще.

Это действительно злые вопросы. Но вдруг в них есть доля правды? Вдруг я в самом деле считаю, что Соджорнер потрясающая, потому что она не похожа на других девушек, которые мне нравились? Но она на них похожа. Джорджи указала мне на это. Мне всегда нравились высокие, крепкие, мускулистые девушки.

– Иногда люди просто нравятся друг другу.

– Говорит белая девушка, – подытоживает Лейлани. – Я многим нравлюсь потому, что они думают, раз я кореянка, то непременно целомудренная, невинная и хрен знает что еще. – Она закатывает глаза. – Одна девица как‐то попросила меня надеть мой национальный костюм. Ну и бред.

– Кто эти люди? – спрашивает Олли. – Ты? Целомудренная? Они тебя вообще видели?

– Ты даже не похожа на кореянку, – добавляет Вероника. – Ты не кореянка, ты здесь родилась. У тебя мама белая.

– Опять за свое? Ронни, ты что, недостаточно белая?