Моя сестра

В общем, Киддивинкс был попыткой сделать меня хорошим ребенком. Психотерапевт сказал, что это поможет. Я должна научиться вливаться в общество, можно подумать, пары походов в игровую достаточно для этого. Мы должны были игнорировать тот факт, что я знаю, что своим родителям я не нужна, что в школе меня называют Одноногой Айрини, что я несу в себе гены Харринфордов. Я не знала, что такое спокойные игры с другими детьми. Очевидная причина всех моих проблем в детстве.

Даже в восемь лет я была настроена скептично. Лазать по резиновым кубикам, свисать с веревочных паутинок, скатываться по спиральным горкам, прыгать на батуте – все это весело и классно, для тех, у кого нормальное тело. К тому моменту я уже могла ходить, даже без ходунков. Но я оставалась в плохой форме, и многие просто игнорировали то, что я хромаю и отклоняюсь вправо при ходьбе. Карабкаться было не в радость. И лазать. И бегать тоже. И все же, когда они отправили меня в зону игр, предполагалось, что я буду выступать, точно животное на арене цирка. Я видела, как они смотрели с ужасом на мою неспособность интегрировать в общество, а эта способность была чем-то таким ускользающим, покоящемся, видимо, на дне детского бассейна с шариками. Поэтому я улыбалась, махала руками, старалась. Я глубже зарывалась в блоки из поролона и видела, как тетя Джемайма молится о чуде. Я смогла преодолеть одно препятствие, но потом свалилась в бассейн с шариками. Единственным доступным вариантом была веревочная паутинка, но я была не в состоянии лезть по ней вслед за кузинами. Я пошла ко дну, позволила себе утонуть. Понадеялась, что так я хотя бы смогу переждать здесь, пока не настанет время уходить.

Но потом они не смогли найти меня, и тогда словно разверзлись адские врата. Я кричала, но в суматохе меня никто не слышал. Из-за дурацкой левой ноги я не могла устоять на всех этих шариках, не могла и развернуться, чтобы встать на здоровую ногу. Вызвали полицию вместе с пожарной бригадой. Им пришлось демонтировать часть игровой площадки и вынуть все шарики. До меня добрались через час. Разумеется, они решили, что я сделала это нарочно. Мол, чтобы привлечь к себе внимание. Семейная черта, утверждал дядя Маркус, одним глазом укоризненно поглядывая на тетю Джемайму.

Больше мы не ездили в Киддивинкс. Попытки интеграции были пресечены, в первую очередь отказались от психотерапевта, который это предложил. «Знаешь, у нас и так трое своих детей. Мы не можем оплачивать тебе врача только потому, что ты не можешь вести себя хорошо». На это деньги выделять не полагалось, даже учитывая то, что присылал их мой отец.

У них закончились идеи, и они стали думать над тем, не поможет ли мне знакомство с сестрой. Тетя Джемайма однажды рассказала мне, что Элли умоляла их о встрече. Я была так воодушевлена. Именно этого ведь я желала. Быть нужной своей семье. Элли, наверное, миллион раз всех заверила в том, какой хорошей она будет, если они позволят ей увидеться со мной. Думаю, тогда у них еще оставалась надежда на ее счет.

Отец привез ее к тетиному дому. Моя мать приехала тоже, но все, что я помню о ней, это как она рыдала в коридоре, а тетя Джемайма ее успокаивала. Я надела свое лучшее платье, надеясь, что маме понравится. Тетя заплела мне волосы и повязала красную ленту. Я думала, если мама увидит мои усилия, то, быть может, осознает свою ошибку и заберет меня домой. Но они отправили нас играть в сад раньше, чем она могла меня увидеть.

Они отвлеклись лишь ненадолго, а через пятнадцать минут я уже стояла полуголая на перилах Слейтфордского акведука, глядя на Элли, лежащую на воде лицом вниз. Теперь была моя очередь прыгать, я ей обещала. Я хотела впечатлить ее, но не была уверена, что это получится, если мы обе погибнем. Возможно, поэтому я не прыгнула, а позволила заботливому прохожему уговорить себя спуститься. После этого все идеи о воссоединении семьи были отметены. Более того, мы переехали, тетя надеялась, что это поможет.

Та история с Марго Вульф заработала мне дурную славу на многие годы. Марго, разумеется, ненавидела меня за это, и показывала всем шрам от Одноногой Айрини. Да-да, все еще болит, даже после стольких лет, спасибо, что спросили. Меня раздражало, что ее жалеют, хотя она не заслуживала жалости. Я ненавидела сам факт того, что она ненавидит меня. Поэтому, когда четыре года спустя Элли нашла меня и отправила Роберта Нила в больницу, я решила завершить дело, начатое в детстве. После объединения с Элли меня было не остановить. Никто даже не знал, что мы видимся. Я считала, что это путь вперед, шанс на лучшую жизнь. Возможность забыть прошлое и стать нужной. Настало время преподать Марго Вульф урок, решила я. Понятия не имея о том, каким уроком это станет для меня и что я буду жалеть о нем всю оставшуюся жизнь.

Глава 11