Моя сестра

– Однажды, перед тем как я пошла в университет, она сказала мне, что поведет меня гулять, чтобы отпраздновать это. Мне все труднее было рядом с ней: ее мысли и действия становились все более и более эксцентричными. Она говорила, что у нее еще никогда не было сестры, поступившей в университет, что мне показалось странным, потому что у нее и сестра-то была одна – я. Но она сказала, что мы должны как-то это отметить. Поэтому мы пошли в паб, курили сигары и пили до одурения. Мне было восемнадцать, и я не умела пить. Мое бедро было все еще не в порядке, и у меня был отвратительный вкус в одежде, даже для две тысячи первого. Слишком цветасто, слишком много джинсы. Элли была одета в синие сапоги на платформе, бархатные, высотой до колена, белые шорты и красный топ из латекса, ходячий британский флаг. Все ворованное. Она взяла меня с собой в клуб, темное место с мигающим светом и веселой музыкой в стиле хаус. Куда бы она ни шла, ее руки были подняты в воздух, и размахивали в разные стороны в такт музыке. К четырем часам утра я была никакая. Готовенькая. Я не была на колесах, как все остальные, поэтому просто завалилась на ближайший диван. Она всю ночь принимала наркотики, и к восьми часам, когда все уже уходили, она все еще была активна. Руки вверх, «У-ху!» – Я повторяю это движение, как будто я сейчас там, смотрю, как Элли забывается в музыке. Он сочувственно улыбается. – В итоге все закончилось тем, что вышибалы вытащили ее наружу, практически вышвырнув из клуба, я последовала за ней. Я провела с ней лето, жила в квартире, которую она сняла, чтобы быть ближе ко мне. После той ночи она спала почти неделю. Время от времени просыпалась. У нее были периоды мании и депрессии: то она плакала из-за того, что ее выгнали из клуба, то строила планы на новые тусовки, которым не суждено было сбыться. Даже много дней спустя она продолжала злиться, кричать, что это было нечестно, так не должно было быть, что это была не ее вина. Я относила это к действию наркотиков, считая все это весьма диким, знаешь, поскольку я была еще ребенком, и думала, что только вот этот ненормальный человек меня по-настоящему любит. Однако я также стала осознавать, что она на меня плохо влияет. Я знала, что, если я стремлюсь к нормальному будущему, надо прекратить совместную жизнь с Элли. Я не ненавидела ее. До сих пор не ненавижу, хотя иногда пытаюсь убедить себя в обратном. Но я не могла и оставаться. Поэтому однажды я просто улизнула от нее, пока она спала.

– Она преследовала тебя?

Я тянусь к прикроватному столику и беру сигарету.

– Да. Но я сказала ей, что поступаю в Лидский университет. Она поехала искать меня на север, а я поступила в Эксетерский. У нее ушло несколько месяцев на то, чтобы найти меня.

– Как? Что она сделала?

Я прикурила сигарету и сделала глубокую затяжку. Антонио ненавидит, когда я курю в постели, но он берет сигарету и делает то же самое.

– Она обошла все общежития медицинских учебных заведений, пока не нашла меня. Ударилась в слезы, рассказывая мне, как плохо ей без меня. Благодарила Бога за то, что со мной все в порядке. Вела себя так, будто бы я пропала или что-то вроде того. Как будто все произошло случайно, и теперь она безмерно рада, что я в порядке.

– А ты? Что ты сделала? – Я гашу то, что осталось от моей сигареты, и сползаю в кровать, опуская голову на теплую подушку. Он повторяет за мной, подтягивая наверх одеяло и накрывая меня. Я сжимаю одеяло и прижимаю его к себе. Наши лица разделены лишь парой сантиметров, и я чувствую в его дыхании запах песто.

– Я была рада, что она вернулась. Снова почувствовала себя нужной и желанной. Мне было без нее одиноко, точно так же, как в детстве, когда нам не давали видеться. – Он кладет руку поверх меня и гладит мое плечо, притягивая к себе. Наши лица касаются друг друга, и ощущение в этот момент такое приятное. Так тепло. Практически как будто я могу рассказать ему все. – Я позволила ей остаться на некоторое время, пока она не начала спать с парнями из соседних комнат. Тогда я сменила комнату, сменила и номер. Но знала, что она меня найдет. Думала о ней каждый день, а потом она меня находила. Это превратилось в игру. Игру, в которой нет победителей.

Антонио тянется, чтобы выключить лампу со своей стороны, только лунный свет оставляет тени на моем лице. Шум транспорта и голоса чуть слышны за окном. Я вспоминаю, как на самом деле произошло наше воссоединение тогда: Элли появилась в университете с ножом в руке, угрожая, что перережет себе горло, если ее не приведут ко мне. Вполне ожидаемо, после всего того, что заставило меня уйти от нее. Да, были вспышки эмоций, периоды мании, переизбыток наркотиков. Но не это было причиной. Я не знаю, почему не хочу признаться в этом Антонио. Возможно, я просто не готова услышать это сама, снова. Я укутываюсь в одеяло и отворачиваюсь. Закрываю глаза и молю о сне. Но тогда он задает другой вопрос:

– Рини, а как звали тех парней, с которыми вы пили? В ту ночь, перед твоим приездом?