Моя шоколадная беби

– Сокровища принадлежали бабке Пригожина?

– Да!

– Ты – наследница Роберта?

– Да!

– Значит – они твои! И козёл Сытов здесь ни при чём! Ух, как я тебя люблю, беби!

– Гад ты! Бандит! – Катерина бросила его руку и пошла вперёд. – Хочешь примазаться к моим деньгам?!

– Хочу! Ой, как хочу, беби! Ты, кстати, мне сразу понравилась!

– То-то ты от испуга чуть не описался!

– Ну не описался же! Только сознание потерял! Мы будем жить с тобой долго и счастливо!

– Только сначала ты отсидишь за свои подвиги.

– Может, и отсижу, – хитро улыбнулся Мат-Мат, из чего Катерина сделала вывод, что сидеть он не собирается.

Когда избушка бабы Шуры наконец показалась вдалеке, Катерина спросила:

– Интересно, а почему мы не на машине?

– Я как-то об этом не подумал!

– И я.

Чем ближе они приближались к дому, тем было понятнее – там что-то не так. Дверь болталась открытой и её трепал слабый утренний ветер. Окно в сенях… Они прибавили шагу, потом побежали. Оконное стекло было испорчено дыркой, от которой в разные стороны разбегались тонкие лучики трещин.

– Стреляли, – ошарашено объявил Мат-Мат.

– Пойдём отсюда, – потянула его за рукав Катерина, но он вырвался и забежал в комнату.

– Ну ни фига себе! – присвистнул оттуда Мат-Мат.

Катерина шагнула за ним, с чувством, будто прыгала с вышки, а внизу был асфальт.

– Здорово тут кто-то повеселился! – Мат-Мат осмотрел разгром и похлопал себя по бокам в поисках пачки сигарет. Стол, табуретка, кровать были перевёрнуты, лекарства разбросаны, бельё на полу, в углу валялись пустые бутылки водки.

– Сок, который ты мне приносила, кто-то выпил! – удивился он и закурил.

– Дай мне, – попросила Катя, и он отдал ей прикуренную сигарету.

Некоторое время они молча курили, синхронно пуская дым.

Потом Мат-Мат тщательно перерыл все вещи, обследовал пол.

– Удостоверения здесь нет. Кто-то его забрал, – хмуро сообщил он Катерине и выглянул в окошко. – Смотри, бочка стоит не так, и лопаты разбросаны! Кто-то копал здесь после меня! Копал, стрелял, и пил водку!

Катерина, не затушив окурок, бросила его в постельный ворох, валявшийся на полу.

– Пойдём отсюда, – попросила он Мат-Мата и потянула его за рукав.

– Нет, беби, постой…

Она смотрела, как медленно от её окурка начинает тлеть одеяло.

– Пойдём! – уже пахло дымом, и слабо, но настойчиво, сквозь тление, пробивались первые искры огня.

– Что это? – Мат-Мат уставился на одеяло и замахнулся ногой, чтобы затоптать зарождающееся пламя.

– Не смей! – завизжала вдруг Катерина. Она зарыдала, затопала ногами, и замотала головой, сжав кулаки. – Не смей!!!

Никогда в жизни у неё не было возможности закатить полноценную истерику. Даже в детстве, когда любой ребёнок пробует воем, слезами и битьём о пол показать свою власть над родителями. У неё просто не было родителей.

Это была её премьера.

Она требовала, чтобы этот дом был сожжён дотла, и больше никогда не вмешивался в её жизнь. Она так и сказала зачем-то:

– Это премьера.

– Да, ладно, беби, – пробормотал Мат-Мат. – Хорошо! Успокойся. Пусть будет по-твоему! У меня тоже дебют – я никогда не пускал красного петуха! – Он проделал какие-то странные манипуляции, и огонь разгорелся уверенно, затрещал, лопая старое одеяло, как оголодавший пёс кусок свежего мяса.

– Бежим! – Мат-Мат сдернул Катерину с места, и они помчались, держась за руки, через поле, по которому она мчалась когда-то одна, удирая от своры собак.

– Стой! – Она захотела убедиться, что огонь не передумает и сделает до конца своё дело. Они остановились, и, тяжело дыша, стали смотреть, как огонь набирает силу, как клубы чёрного дыма поднимаются вверх, как занимается пламенем старый, засохший клён.

– Бурабон горит! – крикнула Катерина.

– Ефим Иванович почил, – констатировал факт Мат-Мат.

– Пожар! – заорал кто-то со стороны деревни, и послышался разноголосый собачий лай.

Катерина с Мат-Матом опять помчались, и не помчались, а полетели, потому что земля была не под ногами, а далеко внизу, рядом же – облака и птицы. Приступ счастья опять захватил Катеринино сердце, и не отпускал его, пока она не уткнулась носом в ворота своего дома.

– Здорово, что мы были не на машине! – запыхавшись, сказала Катя.

– Когда ещё полетаешь, – понял её Мат-Мат.

Её никто никогда так не понимал, и Катерина расхохоталась. Она хохотала, когда они открывали калитку, хохотала, когда вошли в дом, хохотала, пока он не заткнул её поцелуем, пробормотав, что некоторые черномазые девчонки очень запросто сходят с ума, если их вовремя не поцеловать.

Поцелуй прервал телефонный звонок.

Мобильный трещал где-то в глубине сумки.

– Алло! – неохотно ответила Катерина. – Что?! – Она уставилась на Мат-Мата. – Это тебя! Это Майкл!

Мат-Мат взял трубку и поговорил отрывистыми «да-да».

– Нам надо срочно вернуться домой, – сообщил он Катерине, нажав на отбой.

– Срочно? Так распорядился твой Майкл?! Откуда он знает мой телефон?!

– Беби, нам нужно уехать. Я потом тебе всё объясню! – Он стал другим – чужим и колючим, достал свои женские шмотки, парик, переоделся и быстро накрасился.