Моя скандальная няня

Вопреки общепринятому мнению кинозвезды обычно не присылают лимузины, чтобы забрать кого-то из аэропорта. Большинство из них посылают прислугу в их собственных автомобилях в качестве шофера. Ну, пожалуй, за исключением Салли Филд, которая прислала лимузин, чтобы забрать Тэмми в аэропорту, когда та возвратилась из поездки домой. Почему в самое плохое время я всегда вспоминаю удачливую Тэмми? Я повторяла свое заклинание, которое начинала произносить каждый раз, когда бы я ни разговаривала с Тэмми: «Не завидуй! Не завидуй!»

Ошибиться с матерью Тимоти в четыре часа было невозможно. Она несла обтянутую ремнями черную сумку и, как бы это сказать, выглядела так, будто большую часть жизни трудилась под открытым небом и никогда не пользовалась солнцезащитным кремом.

— Здравствуйте, миссис…

«О черт! Я не знаю ее фамилии». Дебра говорила, она была замужем несколько раз, поэтому я знаю, что она не Хаттон. Вместо фамилии я пробурчала что-то неразборчивое.

— Вы мама Тима, не так ли? Я няня Дебры, Сьюзи. Рада с вами познакомиться.

— Да, дорогая, — сказала она, глядя вниз и оставляя мою протянутую руку болтаться в воздухе. — Не могла бы ты понести мою сумку?

Я перевела взгляд и увидела чудовищных размеров красную кожаную сумку. И как только она впихнула ее в багажное отделение над головой? Я попыталась поднять ее. Боже мой, что в ней?

— Нам нужно сходить за остальным багажом, — сказала она, когда я поплелась за ней к эскалатору.

«Остальным? Как долго она планирует пробыть?»

— Хватай эту черную — это моя, — командовала она, указывая на проплывающий мимо багаж. — О, о, вон тот большой, полосатый чемодан, тоже мой.

— Ну вот. Думаю, это все, — сказала она, когда я стянула четвертый чемодан с ленточного конвейера. — Где ты припарковалась?

— Гм, может быть, мне стоит сходить за автомобилем и подъехать к терминалу? — задыхалась я, стараясь удержать багаж в вертикальном положении.

— Хорошо. Почему бы тебе не позвать того носильщика?

Носильщик вывез багаж из здания аэропорта и сгрузил его на обочине тротуара, где она элегантно уселась на вершину груды чемоданов, закурила сигарету и сделала глубокую затяжку.

К тому времени, когда я подкатила к дверям мою «селику», она курила уже вторую сигарету. О нет! Что же мне делать? Она собирается курить в моей машине? Она все еще пахнет как новенькая. И я ненавижу запах дыма так же сильно, как кусающих за лодыжки собак.

У меня большой прогресс за этот год. Боже мой, я ведь теперь стоила четыреста долларов в неделю «нетто». Однако я по-прежнему не могла заставить себя быть настойчивой в чем бы то ни было!

Мысленно ругая себя, я все же выдвинула пепельницу, когда она закурила третью сигарету. И немедленно опустила стекло своей двери. А она подняла свое. Моя тошнота усилилась. Я наклонила голову к потоку свежего воздуха — обратная поездка в Малибу была мучительно длинной.

Как только мы вернулись и выгрузили ее багаж, я бросилась назад к автомобилю. Возможно, ущерб можно устранить. Я опустила второе окно, поставила один вентилятор на переднее сиденье, а другой — на заднее. Тряпкой вытерла пепельницу, оставила двери нараспашку, а вентиляторы включенными до самого вечера, пока не пришла пора отправляться спать. Наша гостья между тем была выдворена на улицу наслаждаться своей сорокалетней привычкой. Вскоре она появилась на подъездной дорожке и наблюдала за моими исступленными усилиями с легкой ухмылкой.

Спустя несколько дней Дебра объявила, что собирается с подругой пойти в кино — впервые после рождения Нолана. Это была единственная мамочка-кинозвезда, которая не оставляла своего сына с прислугой, удирая на киношную тусовку или рафтинг на плотах. Это первое разлучение она обставила как некую церемонию.

Для меня это тоже было важным делом. Да, огромной важности. Я была взволнована до крайности. Я кормила Нолана раньше пищей, которую можно есть руками, но никогда из бутылочки. Что мне делать, если я пролью шесть унций драгоценного грудного молока, которое она сцеживала и ставила в холодильник? В этом доме не было искусственного детского питания. Никоим образом не собиралась я прерывать первый выход Дебры, ни по какому поводу. Я начала понимать, почему молоко матери по-другому называют «жидкое золото».

Когда наконец я справилась с размораживанием бутылочки и принесла ее в целости и сохранности в гостиную, миссис Я-до-сих-пор-не-знаю-как-ее-фамилия сидела в большом кресле рядом с камином, баюкая Нолана и уставившись на меня. Почувствовала ли она мою тревогу? Оценивала ли меня? Осторожно поставила я бутылочку на стол подле кушетки. Потом пересекла комнату и молча протянула руки, чтобы взять Нолана. Она протянула его мне, как бы говоря: «А ты уверена, что справишься с этим?»

Однако Нолан улыбнулся мне. Откуда у меня это беспокойство? Просто нелепо! Я кормила младенцев тысячу раз. Когда я наконец сунула ему в рот бутылочку и он яростно начал сосать, я начала успокаиваться.

— Ты не думаешь, что следует переменить сторону? — сказала Мерилин несколько минут спустя, нарушив торжественное молчание.

— Что, простите?