Моя слабость

Домик оказался очень чистым и уютном, хотя мелковатым для трех амбалов. Чувствовала себя в ловушке. Три медведя и девочка Нина. И если с Максом можно было ужиться, то со вторым…

Посмотрела в окно напротив и ужаснулась. Два желтых глаза! Господи!

― Правильно, бойся, врачиха, а то за жопу ухватит, ― язвительным тоном произнес Паша, и недовольно хмыкнул.

― Придурок, ― прошипела я, а Макс закрыл шторку на окне.

― Не обращай внимания. Успокойся. Паш, вали покури в коридоре.

Тот лишь бросил на меня косой взгляд и громко хлопнув дверью, вышел в предбанник.

― Он всегда такой нервный? ― уточнила я, понимая, что этот псих может меня и грохнуть.

― Бывает у него. Я поговорю с ним.

― Да уж, поговори. Слушай, а что с вашим Гришей? Кто его так?

― Боевая пуля. Лишних вопросов не задавай.

― Странно, я лечу, а причину знать не должна.

― Мы тебе хорошо заплатим, не переживай. Главное, молись, чтобы Гриша выжил.

― Да все хорошо будет с вашим Гришей.

― Ты я погляжу профи.

― Э, ― я застыла, и виноватым взглядом посмотрела на Максима, ― нет, вообще‐то. Это моя первая операция.

― Ты же парамедик.

― Ну так, не хирург ведь. Я оказываю первую медицинскую помощь.

― Тогда как?

― Как, как! Повезло вам, но не повезло мне. Я в интернатуре сейчас. Окончила хирургический.

― Ну вот, а говоришь не медик.

― Я практикуюсь. Кстати, не знаешь, где сейчас мой телефон, что‐то я совсем растерянная стала.

― Твоя сумка с личными вещами вон там, на вешалке, ― показал рукой в сторону выхода, а я хмыкнула.

И вправду рассеянная.

Прошла к сумке, и достала мобильный. Пара пропущенных и сообщение от Андрея. Ему что надо?

«Сказали, ты выбежала как ошпаренная из больницы. Что случилось?»

Ясно, любопытство.

Отыскала в записной книжке номер Виктории Семеновны, а потом бросила взгляд на время. Десять часов. Эх, ладно, была ни была. А предупредить стоит.

Только хотела нажать на кнопку вызова, как экран телефона накрыла мужская рука.

― Кому звонить собралась? ― Макс заглянул мне в глаза.

― Я… Виктории Семеновне. Дело в том, что у нас на завтра стоит операция, и я должна была присутствовать на ней. Мне нужно сообщить, что меня не будет.

― Звони, ― кивнул он, убирая руку с телефона, а в следующую секунда к моему боку прижал острый наконечник, ― скажешь хоть слово о том, где ты и что с тобой, я сразу же тебя прирежу.

― Мда уж, а я думала, ты умнее того идиота.

― Давай, не томи, врачиха.

Я вздохнула и нажав кнопку, приложила телефон к уху. Гудок, второй, третий. Думала, Леонидова уже не ответит, но ошиблась. В трубке послышался сонный вздох.

― Нина? Что‐то случилось?

― Виктория Семеновна, простите, что разбудила. Я не просто так звоню.

― Да когда уж ты, девочка, просто так звонила.

― Простите, я хотела сказать, что не смогу присутствовать завтра на операции.

― Что‐то случилось? Говорят, ты убежала сегодня сама не своя.

― Ааа, да, мне нехорошо стало. Я слегла с температурой. Простыла я, Виктория Семеновна.

― Ох, милая, может помощь нужна?

― Нет‐нет, ― и для пущей убедительности я закашляла в трубку, ― простите. Нет, я справлюсь. Лекарства у меня всегда под рукой.

― Хорошо. Выздоравливай, дорогая. Завтра позвоню вечером, узнать, как твое самочувствие.

― Спасибо. Спокойной ночи.

― И тебе, девочка.

Я отключилась, и выдохнув, зло посмотрела на Максима.

Ненавижу врать.

― Молодец. Иди за стол, сейчас жрать будем.

― Грубиян.

Нужно отдать должное Максу, он действительно постарался и приготовил для нас яичницу с сосисками, открыл какие‐то консервы рыбные и овощные, а еще наградил меня десертом. Бисквит из упаковки.

― Чтобы мозги лучше работали, ― пояснил он, присаживаясь рядом со мной.

Паша больше не трогал меня. Сидел с другой стороны стола и молча ел. Такой расклад мне нравился больше всего.

Однако, вкусный ужин получился, чего я абсолютно не ожидала, учитывая условия и местность. Я даже вызвалась помыть посуду, хотя и не должна была этого делать, ведь находилась здесь против своей воли. Но лучше так, чем загонять мысли в ненужную степь.

― Врачиха, ― услышала я, когда домыла последнюю чашку и отставила ее в сушилку.

Кстати, на кухне, как и в единственной комнате этого дома было уютно и очень даже обустроено. Пусть и безо многих удобств, но жить можно. Особенно летом.

― Что?

― Гриша очнулся. Зовет тебя.

И вот тут мой покой покинул меня. Внутренности будто липкими щупальцами обхватили, а сердце в волнении заколотилось в бешенной скорости, ударяясь о грудную клетку и грозясь вырваться наружу.

― Зачем?

― Босс не обсуждает свои приказы. Бросай тряпку и иди.

Да уж, хочешь не хочешь, спрашивать тебя никто не станет.

Я, вытерев руки, попыталась успокоиться, но все было тщетно. Ладно, чего уж скрывать, не убьет же он меня? Верно?

Я вошла комнату, и почувствовала, как от одного хмурого, но пронзающего взгляда внизу живота потяжелело, и мне захотелось скрыться вон за той занавеской.

― Значит, это ты врачиха?

Глава 2

― Меня Нина зовут. А вас, я так понимаю, Гриша.

― Сядь на кушетку, ― прохрипел он, сам устраиваясь спиной на подушках, но лежал практически на боку, из‐за раны.

Господи, кто его создал таким красивым? Разве это законно?