Моя сладкая жизнь

К тому же мне еще предстоял разговор со своими родителями. В чем-то мне было легче, чем мужу. Мои – не из тех, кто психует. А в чем-то – гораздо тяжелее. Мне так нужна была мама, мне так хотелось уткнуться в ее плечо и выплакать в него все происшедшее! Но мама была далеко – за тысячи километров. Они отдыхали на море, а я должна была этот отдых нарушить. Они ничем не могли помочь, и, набирая номер, я сто пятьдесят раз успела приказать себе держаться, чтобы у них не возникло сомнения в том, что я справлюсь.

Однако совсем беззаботного тона не получилось.

Хоть я и начала разговор с банального вопроса: «Как дела?», папа тут же спросил: «Как у вас?» – и пришлось выдать правду:

– Катя в больнице. Анализ плохой.

– Какой плохой?

– Десять натощак, а в больницу приехали – тридцать три.

– Ты ничего не путаешь? – переспросил мой папа, который к тому времени уже несколько лет принимал сахаропонижающие таблетки. – Может быть, три и три? Так это хороший сахар, даже низкий.

– Я не путаю, пап: тридцать три! В больнице она будет дней семь-десять. Наверное, надо будет менять билеты.

Через две недели дети и я должны были лететь к родителям.

– Я пока еще ничего не знаю, завтра буду говорить с врачом…

Мои тактичные родители не стали меня мучить, хотя наверняка провели бессонную ночь, штудируя Интернет в поисках информации о свалившейся на нас болезни.

Я же, как ни странно, спала как убитая.

Проснулась только для того, чтобы покормить Машку, потом взяла ее к себе под бочок, уткнулась в светлую, пахнущую детством спасительную макушку и снова провалилась в сон. Наверное, организм сознательно берег мне силы. Если бы я еще и не спала, скорее всего, не выдержала бы поселившегося во мне напряжения.

Потянулись больничные будни.

Мой ребенок каждый день встречал меня «оптимистичной» новостью:

– Я теперь диабетик, – последнее слово окрашено всеми возможными красками презрения.

– А когда я вырасту, мне отрежут ноги.

– Я не человек, а инвалид.

Хорошо, что время позволяет забывать, и я помню не все ее «внушающие бодрость духа» перлы. Могу только представить, что творилось у нее внутри, какие переживания раздирали ее детское сердечко!

Но, с другой стороны, детство – это такое счастливое состояние, когда ты легко умеешь абстрагироваться от реальности. Она посылала свои мысли в пространство, а через пять минут уже не слушала мои слова успокоения, а хохотала с новыми подружками над какой-то картинкой в журнале. Она спокойно колола свои пальцы, мужественно ела больничную бурду и радовалась тому, что «сахара» медленно, но верно ползут вниз.

Я с утра до вечера торчала в больнице, умудряясь по несколько раз сцеживать молоко для младшей.

Не знаю, каким чудом оно не пропало.

Наверное, все та же мобилизация организма – отвлекающий маневр переключения мыслей.

Он действовал, но слабо.

Я пять раз прочитала книгу о диабете, которую подарили в больнице, и исследовала виртуальное пространство вдоль и поперек. Я бесконечно говорила по телефону: и оказалось, что практически у каждого моего друга или родственника был какой-то знакомый с этим диагнозом, который прекрасно выглядел, отлично себя чувствовал и жил полной жизнью.

Умом я уже понимала, что диабет – никакой не приговор, я даже могла как ни в чем не бывало произносить: «Техническая болезнь, не более того».

Но ведь все эти прекрасно выглядящие и отлично себя чувствующие были посторонними людьми, а рядом была моя доченька. И это у нее будут исколотые пальчики, шишки от уколов и раненая душа…

Но это были внутренние переживания.

А внешне надо было сохранять спокойствие – и ради нее, и ради других близких.

Надо отдать должное моим родителям, которые ни словом, ни охом не дали мне понять, насколько им больно и страшно. Каждый день мы повторяли друг другу фразу о том, что с этим можно нормально жить (а это действительно так), и это помогало.

Да, сейчас, конечно, я уже научилась видеть плюсы в случившемся. Сейчас я говорю себе, что случившееся – счастье, по сравнению с другими страшными диагнозами, которые бывают у детей. Счастье и то, что мы все сделали вовремя и оказались в больнице, а не, например, на экскурсии с классом в Ярославле, где Катюша могла бы впасть в кому, и ее бы просто не стало…

Это понимание, кстати, пришло довольно быстро, но оно не отменяло переживаний и от уже случившегося, и от того, что еще может случиться. Несмотря на все изученное и прочитанное, казалось, что о диабете я знаю только слово.

Исправить ситуацию должна была «Школа диабета» – краткий трехдневный курс для родителей о жизни после больницы.

В первый день рассказывали о том, как бороться с высоким и низким сахаром, во второй – о том, как кормить и какие продукты на сколько поднимают сахар. Я исправно записывала, а дома перечитывала и старалась запомнить, осознать и разложить услышанное по полочкам сознания.

В последний, третий день обучения докладывали об осложнениях диабета, говорили о том, сколько процентов диабетиков имеют проблемы с глазами, почками и проводимостью нервных волокон.

И вот здесь мое сознание отключилось.