Моя страна и мой народ. Воспоминания Его Святейшества Далай-ламы XIV

В такой уникальной обстановке я не только занимался, но и преследовал свои детские интересы. Меня всегда привлекали механические вещи, но вокруг не было никого, кто мог бы мне хоть что-то о них сказать. Когда и был маленьким, добрые люди, знавшие о моем интересе, иногда посылали мне механические игрушки, такие как машинки, кораблики и самолетики, но я никогда не играл с ними подолгу, а всегда разбирал на части, пытаясь понять, как они работают. Обычно мне удавалось снова их собрать, хотя иногда, как можно понять, происходили несчастья. Был у меня конструктор, с его помощью я строил краны и железнодорожные вагоны задолго до того, как впервые увидел подобные вещи. Впоследствии мне дали старый кинопроектор, который работал благодаря вращению рукоятки, и когда я его разобрал, я нашел электрические батареи, которые создавали его свет. Это было мое первое знакомство с электричеством, и я гадал над всеми этими соединениями совершенно один, пока не нашел способ заставить его работать.

Также у меня был успех, хотя это случилось и позже, с наручными часами. Я полностью разобрал их, чтобы понять, как они ходят. И когда я все собрал, они продолжали работать!

В Потале каждый год начинался с церемонии на верхней крыше, перед восходом, в день Нового года (ужасно холодное время, когда, наверное, не только я устремлялся мыслями к чайной церемонии, которая должна была состояться попозже утром). Религиозные церемонии с этого времени продолжались день за днем на протяжении всего года вплоть до танца монахов в канун следующего Нового года.

Но весной и я, и мои учителя и слуги, а также некоторые из государственных департаментов переезжали в Норбулинку. Это была процессия, которую приходило смотреть все население Лхасы. Я всегда был очень рад переезду в Норбулинку. Потала давала мне чувство гордости за наследие нашей национальной культуры, мастерство ремесленников, но Норбулинка была больше похожа на дом. Она представляла собой в действительности несколько маленьких дворцов и храмов, построенных в большом и прекрасном саду, окруженном стенами.

Норбулинка, если перевести это слово, означает Драгоценный парк. Он был заложен 7-м Далай-ламой в 18-м веке, и с того времени последующие Далай-ламы украшали его и добавляли там свои резиденции. И я построил там себе домик. Место было очень плодородное. В огороде Норбулинки мы выращивали редис весом в 20 фунтов, а капусту такую большую, что ее нельзя было обхватить руками! Здесь были тополя, ивы, можжевельник, разнообразные цветы и плодовые деревья: яблони, груши, персики, орехи, абрикосы. Когда я там жил, мы посадили сливы и вишни.

Там, в промежутках между уроками, я мог гулять и бегать среди цветов в садах, где гуляли павлины и домашние олени. Там я играл на краю озера и дважды чуть не утонул. Также в озере я любил кормить рыб, которые, едва заслышав мои шаги, уже начинали подниматься к поверхности.

Не знаю, что случилось с историческими памятниками и чудесами Поталы. Когда я вспоминаю об этом, я иногда думаю, неужели рыбки мои были такими глупыми, что поднимались к поверхности, заслышав шаги китайских солдат? Если да, наверное, всех их уже съели.

Одним из небольших развлечений в Норбулинке было наличие электрического генератора, который часто ломался, что давало мне все оправдания, чтобы разобрать его на части. Благодаря этой машине я открыл, как работают двигатели внутреннего сгорания, а также заметил, как динамо создает магнитное поле при вращении, и надо сказать, что мне чаще удавалось починить его, чем не удавалось. Я попытался применить эти познания к трем старым машинам, единственным, имевшимся в Лхасе. Две были бэби-остин, 1927 года производства, одна голубая, а другая красно-желтая, и еще большой додж оранжевого цвета, производства 1931 года. Их подарили моему предшественнику и несли через Гималаи разобранными на детали, а затем собрали снова. Однако после его смерти они никогда не использовались и стояли, просто ржавея. Я мечтал заставить их работать и в конце концов нашел молодого тибетца, который работал в Индии шофером. С моей активной помощью ему удалось привести в рабочее состояние додж, а также один из остинов, благодаря тому, что он заимствовал запчасти из другого. Это были волнующие моменты.

Также меня интересовали и дела за пределами Тибета, но, конечно, большая часть моего любопытства оставалась неудовлетворенной. У меня был атлас, и я разглядывал карты отдаленных стран и раздумывал, как живут там люди, но не знал никого, кто когда-либо бывал там. Я сам начал изучать английский по книжкам, поскольку Британия была единственной страной, за исключением наших непосредственных соседей, с которой мы имели дружественные отношения. Мои учителя прочли в тибетской газете, публиковавшейся в Калимпонге в Индии, о ходе второй мировой войны, которая началась в тот год, когда меня привезли в Лхасу, и рассказывали мне об этом. Перед окончанием войны я уже был в состоянии читать отчеты такого рода самостоятельно. Но некоторые мировые события задевали нас и в Лхасе.