Моя судьба под твоими ногами

Ушел из ее спальни он только под утро, Крайдин вообще за годы походов привык подъемам спозаранку. Больше всего ему хотелось съездить в поместье и успокоить мать – пусть и она знает, что теперь придется просто подождать, а реальной угрозы ей нет. Рай не осмелится! Крайдин ведь продемонстрировал смирение, вон, даже невесту как следует поцеловал на глазах у недоуменной публики, и Рай должен хорошо понимать, что заложница ценна только пока жива и невредима.

Хотя… Рай все равно легко не отделается. Крайдин не был истинным врагом короне, но корона сделала из него истинного врага. Свадьба еще эта бесова. Крайдин никогда прежде не чувствовал себя таким униженным. Он, наверное, даже в младенчестве не был настолько безобидным, смиренной беззубой овцой. О, он мог бы простить младшему братцу многое, но это чувство он ему точно припомнит. Дня через три можно будет поднять вопрос о посещении матери – заговорщица или нет, но традиция предписывает получить ее благословение. Поднять вопрос, да. Униженно попросить. Крайдин и попросит, пополам не переломится, зато поставит в мысленный список еще один крестик. У Рая, должно быть, отказало чувство самосохранения, раз он все еще не чувствует, как чернеет над ним небо. Умишком брат, вероятно, пошел в свою тупую мамашу, поскольку их отец был мудрым правителем – он все сделал для того, чтобы ни у кого и мысли не возникало о дележке власти. Все развалилось уже после его смерти, до коронации Рай успешно строил из себя рассудительную тихоню, даже Крайдина в заблуждение ввел.

А пока заняться ровным счетом было нечем. Крайдин проверил расходы – его хозяйство было в исправном порядке, не зря на поиски управленцев мать потратила столько сил. Удостоверился, что жалованье всем солдатам выплачивается. Распорядился, чтобы «молодой госпоже» носили еду в ее комнату. Но если она горит желанием спускаться в столовую, то пусть не препятствуют… однако напомнят, что трапезу с ней будет делить любимый муж. Это на всякий случай, чтобы у нее аппетит пропал. Охрану от ее комнаты отпустил. Брак уже заключен, Мариссе бежать некуда и незачем – угрозы о ведьмах все еще действуют. Все же так лучше, чем слухи, что он держит жену в собственном доме силой.

После, скорее от нечего делать, Крайдин прошелся по замку, разглядывая служанок. Ни одна из них не была достаточно хороша, чтобы поднять ему настроение. Тоже, кстати, материно участие – она со смехом настаивала, что красавица и уродина чистят котел одинаково, но красавицу отвлекают намного чаще. Хотя теперь ему сгодилась бы красотка, чистящая котел – могла бы даже руки не мыть, все равно руки бы Крайдин ей связал за спиной, чтобы не мешались.

Очень кстати посыльный принес приглашение «выпить по чарке в честь возвращения домой» от своего полковника Хореса, верного подчиненного и боевого друга. Очень хороший знак – не все решили держаться в стороне от генерала, так сильно подмочившего репутацию. Крайдин не хотел снаряжать экипаж, он мог и верхом, но статус незаконного, но признанного сына короля с юных лет обязывал его хотя бы в столице соблюдать этикет. Жители издали узнавали его крытую повозку без специальных опознавательных знаков и теперь кричали даже восторженнее, чем раньше, приветствуя своего героя. Похоже, эти из тех, кто о вчерашнем событии еще не знает.

Хорес был уже заметно на хмеле – щеки раскраснелись, как если бы старый служака собирался на них яичницу жарить. Крайдин присел к нему за столик чуть в стороне от остальных: этот кабак хорош, престижен, видывал гостей разной степени почетности, но все равно хозяева предусмотрительно отделили небольшую зону от остальных, чтобы некоторым посетителям не досаждали. Генерал положил на край стола один золотой и махнул разливальщику, чтобы не медлил. Однако вместо парнишки прискакал знакомый шинкарь, выпучил и без того выпученные глазенки и запричитал:

– Что вы, милорд! За счет заведения – от сего дня и вовеки веков! Правду поговаривают, что по всему Накхасу налоги снизят, раз уж столько земель к казне присоединили? Или правильно говорить «по старому Накхасу»? – он задумался над прежним значением, ведь назвать привычным родным словом все новые земли язык не поворачивался. Однако мужичок очнулся и продолжил изливаться восторгами: – Да если после этого с вас какой накхасит плату возьмет, знайте – не накхасит то, а демон в человечьем обличии!

А сам одним глазом на монетку плотоядно зыркает, и глаз этот профессионально блестит не хуже самого золотого. Крайдин поморщился. О налогах указа пока не вышло, но должны понизить, если у Рая хватит ума хотя бы на это. Теперь незачем из своих последние копейки вытрясать. Пусть и они радуются тому, что теперь старого Накхаса нет, а радоваться намного приятнее, если подати убавляются.

Шинкарь перехватил парня с подносом и возопил:

– Ты что несешь, выродок? В подвал беги, вино самое старое отыщи! Одну минутку, милорд, одну минутку!