Моя Супердевочка. Начало

– Энн, ты меня удивляешь, если не сказать больше. Когда я с тобой шутил на подобные темы? По-моему, уже давно надо было определиться… точнее, смириться со своей участью. Ты здесь только для одной конкретной цели. Суть тебе её известна без каких-либо вспомогательных подсказок из зала. И, да. Ты можешь воспринимать происходящее, как за некую игру с моей стороны. Но только, как за ролевую игру, а что такие ролевые игры, надеюсь, тебе должно быть известно. Так что ничего проще происходящего тут сейчас нет и быть не может. Поэтому давай. Будь хорошей девочкой. Сделай это, и ты сама не заметишь, как тебе станет легче. Намного легче. Особенно, когда у тебя отпадёт какой-либо смысл сопротивляться. Заметь. Сопротивляться не мне, а себе…

– То есть… теперь ты не успокоишься, пока я не признаюсь в том, как хочу… – ей пришлось потратить ещё несколько секунд на то, чтобы решиться произнести это вслух. – Как хочу, чтобы ты… это со мной сделал.

– Чтобы мы это с тобой сделали. А ты наконец-то, смогла бы забыть о всех своих надуманных страхах, растворяясь и сознанием, и телом в этом блаженном угаре. Просто сделай это и поймёшь, насколько это легко и… восхитительно сладко.

Естественно, что бы я сейчас не говорил – от одних моих слов и силы убеждения мало что зависело. Я действительно хотел, чтобы Анна сделала всё по собственной воле. Преодолев свои новомодные принципы с никому ненужной гордостью самостоятельной во всех жизненных аспектах личности. Она могла думать об этом что угодно, но никак не понимала того факта, что всё это было ничем иным, как шорами и жёсткими колодками современных «ценностей», не имевших со свободой мысли и человеческих взглядов ничего общего. И сейчас она должна была освободиться от этой «защитной» брони, как от тугих верёвок, в которых сама же и запуталась по собственной глупости, и которые её однажды задушат, если она не избавится от них, как можно скорее.

Я, конечно, мог бы немного подсобить и помочь ей на начальном этапе. Но, боюсь, это отразиться на её восприятии происходящего в виде моей очередной попытки взять её нахрапом, силой и «против её воли». Так что, нет. И ещё раз нет!

Слава всем священным сусликам, думала она не целую вечность. Кажется, даже полной минуты не прошло. А может и прошло. Просто время сейчас играло с нашим сознанием, как я игрался с надменным упрямством этой непревзойдённой королевы драмы.

Анна приподняла едва заметно подрагивающие руки с бёдер и… не спуская то ли пристального, то ли одурманенного взгляда с моих глаз, принялась неспешно, будто и вправду загипнотизированная, развязывать концы пояса плаща на своей талии.

Да, завораживающее зрелище. Я сам не заметил, как перестал дышать, застыв на своём месте неподвижным изваянием и даже на какое-то время отключив напрочь весь мыслительный процесс. Сказать, как мне периодически выстреливало в голову залповыми ударами едва не до лёгкого сотрясения, не сказать в сущности вообще ни о чём. Особенно, когда снова и снова перехватывало дыхание, а в глазах ненадолго мутнело или выплясывало цветовыми спецэффектами в унисон движениям рук и длинных тонких пальчиков Серой Шапочки.

Пуговица, потом другая и ещё одна. А ведь даже ещё и не оголилась. Но сам факт. То, что она это делает, превращая мои мозги в кипящее желе, а тело с пульсирующей в ней сущностью в пылающий невидимым огнём сосуд для порочных желаний и ощущений – уже, по сути, колдовской обряд по подавлению моего ничтожнейшего Я. Как будто я до этого не видел её в выбранном мною же платье. Хотя, на деле, это, конечно же, совершенно другое.

Сейчас это было подобно сольному танцу без танца, от которого сносило крышу так же мощно, как от самых безумных секс-фантазий.

Полы плаща неспешно отводятся в стороны, а широкий воротник и верхняя часть рукавов приспускается с обнажённых плеч. Я снова вижу её безупречную грудь, время от времени приподнимающуюся от глубокого дыхания и прикрытую складками мягкого лифа. Бёдра и коленки пока плотно сжаты, но это пока. Даже без абсолютной наготы она уже выглядит маняще сексуальной, из-за чего я уже практически не чувствую собственного члена, окаменевшего и упершегося в тугую ткань штанов, как рог одуревшего быка в нежданное на пути препятствие.