Моя свекровь и другие животные

Пара ос, преодолев охранный периметр, поползла по стеклу, оставляя на нем глубокие борозды. Бледные их крылья то и дело постукивали по поверхности, стремясь обнаружить слабое место. Осы чуяли тепло и жаждали добраться до источника его. Изогнутые их брюшки были полны яиц, которые погибнут, если осы не найдут способ отложить их в чью-либо плоть.

Желательно живую.

Нкрума поскреб шею.

Треклятая блоха никуда не исчезла, и пусть он дважды обмазался маслом ладанника – чудом матушка не учуяла его аромат, – а не помогло.

– Страдаешь? – Братец постучал по стеклу, спугнув ос, и те поднялись в воздух с тяжелым гудением.

Нкрума вздохнул.

Он почти убедил себя, что пол указал верно, но…

Вселенная огромна и многообразна. И разумных рас в ней сотни. Что, если ему доставят накхханку, больше похожую на блюдце серого студня? Они, несомненно, умны, но малоподвижны… и у иных разумных вызывают подспудное отторжение. Или ашшари… но тогда уж дюжину, поскольку меньшим количеством особей разум ашшари не сохранялся… или…

– Что делать думаешь?

Братец растянулся на подоконнике и, выпустив когти, провел ими по стене.

– Руки не распускай!

А то потом скажут, что это сам Нкрума в беспокойстве… или в предвкушении счастливой семейной жизни устроил.

– Да ладно тебе, больным и женатым все прощается. – Братец перевернулся на живот. – Скажи, – он подпер подбородок кулаком и прищурился. А осы, почуяв столь близкое и нужное им тепло, словно обезумели. Они возились, скреблись, раздирая плотный полимер острыми передними лапами, срыгивали яд… разум насекомого был слишком примитивен, чтобы оценить преграду. – Как ты адмиралом-то стал с твоим характером?

Нкрума вздохнул и признался:

– Мама заставила.

То есть не то чтобы вот прямо так заставила. Напротив, его побег в Академию на Ульчре привел ее в ярость, а нежелание возвращаться… тогда она тоже придумала что-то про новую либеральную политику, которая заставляла милое дитя идти на нечеловеческие жертвы – покинуть родной дом ради казармы.

А ему в Академии нравилось. Порядок.

Логика.

И острое чувство собственной нужности.

– Так что делать думаешь?

– А что я могу сделать?

Покориться.

И… и это отнюдь не сдача, но лишь маневр… определенно… им все равно придется покинуть планету… в центральных мирах жене найдется занятие, а он… он отправится туда, где принесет больше пользы, – на окраину обитаемой зоны.

Пиратская угроза еще не ликвидирована.

– Многое, – братец оскалился. – Очень и очень многое. Если ты откажешься от невесты, будет скандал. А вот если она от тебя…

Шкура дернулась.

– Тоже будет скандал.

– Отнюдь… Матушка только сделает вид, что гневается. – Он постучал коготком, дразня ос. – И сошлет тебя куда? На окраину. Лет этак на пару…

Пара лет свободы – это много.

Нкрума прикрыл глаза.

– И что мне делать? – поинтересовался он у того, кто наверняка уже имел полноценный план.

– Слушать младшего брата.

Солнце вставало на востоке.

То есть я себя старательно убеждала, что где солнце встает, то в той стороне всенепременно восток. Эта мысль внушала хоть какое-то успокоение.

Ночь прошла.

Беспокойно.

И отнюдь не потому, что кровать местная была тверда, озонированный воздух тяжел, запахи раздражающи, а треклятая ткань слабо светилась, будто намекая, что готова саваном облечь все мои надежды на спокойную и счастливую, а главное, свободную жизнь.

Я то засыпала, то просыпалась, вздрагивая всем телом. И вновь проваливалась в сон, словно в болото, в котором барахталась, кому-то доказывая, что семейное счастье со мной нельзя составить, поскольку человек я в высшей степени невезучий и…

Потом что-то загудело.

И погасший было свет вспыхнул ярко, сметая остатки сна.

Холодная вода.

Костюм, который странным образом стал чист и выглажен. Волосы… их я кое-как расчесала, но рыжие пряди то ли от излишней влажности, то ли сами по себе завились мелким бесом.

Расческа застряла.

И сломалась.

Что ж, в конце-то концов…

На меня навалилась странная апатия. Я позволила возложить на голову стальной венец, на который и закрепили мой саван. Предварительно ткань сложили в несколько раз и как-то так хитро, живописными складочками, выдававшими немалый опыт в подготовке невест. Получилось даже красиво… правда, мрачная моя физия несколько красоту портила.

Ксенопсихолог и Ицхари подхватили остатки шлейфа.

Все-таки не то что-то у меня с подсознанием. Определенно…

Торжественной процессией прошли мы по узкому корабельному коридору. Послышалось даже, что где-то далеко играл орган. Розовых лепестков вот не хватало, да…

Апатия отметила этот факт и не позволила на нем сосредоточиться.

Круглая капсула планетарного лифта.

Стремительное падение. Я и испугаться не успела.

Пустыня.

И солнце, над ней встающее.

Красный. Желтый.

И рыжий.

Все оттенки переплелись, создавая удивительнейший узор. Неправдоподобно огромный белый шар медленно выбирался из песчаной ловушки. И лиловые тени ложились пред ним праздничным ковром. И сама мысль ступить на этот ковер была святотатством.

Я стояла и смотрела.

Сквозь стекло.