Моя свекровь и другие животные

А в ночь, когда буря улеглась, Нкрума отключил защиту дома.

Я помню стену песка, из которой торчала лишь серебристая башня маяка. И гравилет, у этой башни застывший.

– Я хочу тебе кое-что показать, – сказал Нкрума, протянув руку, и я шагнула.

Босой ногой на песок.

И запоздало вспомнила, что в этом песке может водиться… и даже немного испугалась, а потом сообразила, что мне не причинят вреда.

Полет.

Ночь из бархата и звезды слюдяные. Чужая луна отливает краснотой, но этот оттенок не пугает, скорее уж он вполне гармонично вписывается в местную цветовую гамму.

Стены каньона.

И игловидная скала, на вершине которой обнаружилась площадка.

Мы сидели.

Ждали рассвет.

Я видела, как в песках рождалось солнце, как медленно выползало оно из раскаленной домны, полыхая всеми оттенками алого. И пустыня проседала под тяжестью его.

Я слышала, как бьется сердце Нкрумы.

И мое тоже.

И музыка их сплеталась воедино гимном грядущему дню.

Он задал вопрос.

Я ответила.

Будто возможны варианты.

Мы вернулись к обеду.

И вот теперь моя свекровь, нельзя сказать, что вовсе избегавшая меня все эти дни, но всяко не горевшая желанием пообщаться, предложила испить чаю.

И побеседовать.

– А что не так? – я шкурой чувствовала подвох. Вообще, шкура эта, довольно-таки прочная и способная выдержать самый злой полуденный свет, оказалась весьма чувствительна к косым взглядам.

– Видишь ли, деточка… – Арагами-тари провела пальцем по краю блюдечка. – Все немного… изменилось.

В чем же?

Они ведь готовы были принять в род безвестную девочку с окраины Вселенной лишь потому, что по какой-то безумной прихоти судьбы она соответствовала списку требований.

А теперь я хранительница.

Это ведь не просто так, верно? Это ведь большая честь и все такое, насколько я сумела разобраться в местных суевериях. И бури вот запускать могу. Бури, как выяснилось, у меня получаются на редкость качественные.

– Я, конечно, полагаю это глупостью несусветной, но вынуждена признать, что обычай до сих пор легитимен… – Ложечка легла на салфетку, которая радостно впитала остатки влаги. – И честно говоря, не представляю, как разрешить эту дилемму… Видишь ли, хранительница не может взять себе мужа.

Что-то такое было.

Конечно.

Змей вот помню.

И еще бубны. Пляски под луной. Червей, которым скармливали пленников.

Интересно, а этот обычай у них легитимен или как?

– Исторически сложилось, что хранительницы становились как бы…

– Чушь, – я позволила себе перебить Арагами-тари.

– Согласна, но Совет настроен категорически. Впервые за несколько тысяч лет появилась хранительница, и мы обязаны сделать все…

– Чтобы она не отъявилась.

Угрожать нехорошо, особенно женщинам мудрым и пожилым, точно знающим, что и как для меня будет лучше.

Но подозреваю, проблема вовсе не в моем замужестве.

И не в статусе.

– Мне не нужна власть. Я не полезу в Совет. Не стану диктовать им, как жить. Честно говоря, мне глубоко плевать, что у вас там творится. Мы договоримся. Они там примут закон, или утвердят обычай, или найдут исторический прецедент, не суть важно – и мы разойдемся довольные друг другом. Если нет… я сделаю так, как считаю нужным, а они пусть сами думают, как из этого выпутаться.

Арагами-тари улыбалась.

Что ж, кажется, она несколько лукавила, когда говорила, что не представляет, как поступить.

– Мне, в конце концов, личное счастье было обещано, – проворчала я и добавила: – С гарантией…

Эпилог

Свадьба все-таки была.

В каньоне.

Бело-зеленые стены и алый песок. Солнце. Рассвет. Ветер и хрупкие стеклянные цветы, которые появились на камне, стоило мне их позвать. Полупрозрачные их лепестки преломляли свет.

Бледно-голубой.

Платформа.

И вода, которая льется на руки древним обычаем. Трансляция ведется в Сеть, вызывая огромный резонанс.

Являюсь ли я в самом деле хранительницей…

Законен ли этот брак…

Древние…

Обычаи предков…

Изгнать нас? А куда? Ведь мир давным-давно освоен и поделен, а выпускать за пределы планеты крайне неразумно.

Интернет везде Интернет.

Розовый.

Камни в тиаре. Камни в ладонях. Камни на песке – еще один обычай… Нельзя брать, не отдавая взамен. И пески заносят драгоценные друзы соли, которая привлечет сюда криль и всех, кто идет за ним.

Меня предлагают запереть в храме.

Или исследовать.

Обязать передать все полученные знания Совету, и вообще…

Зеленый.

Вода льется на песок, и тот на глазах покрывается бледно-зеленой пленкой водорослей, которые спали годами, чтобы поймать краткие мгновенья дождя.

Это красиво.

Совет по-прежнему недоволен, хотя и издал резолюцию. А вот мой насекомообразный свах стоит рядом, зачитывая пункты договора. Правда, его никто не слушает, но это мелочи.

Кто-то мечтает о море.

Кто-то – о карьере.

Пускай.

А нас ждет собственный дом, который вырос рядом с Древним городом. Это оказалось несложно, всего-то пожелать – и…

За домом вереница палаток.

Репортеры.

И просто любопытствующие. Паломники, которым срочно требовалось благословение и желательно какое-нибудь чудо личного пользования.

Песчаницы, взявшие дом в кольцо.

– Так правильно, – сказала мне старуха, в чьих волосах виднелись серебряные колечки. – И да откроются врата…

Они пели рассветную песнь.