Моя Святая Земля

— Он сделал, — кивнул Эральд с мечтательной миной и сел. — Какой красавец… особенно, когда летит… серебряный… не знаю. Не знаю, как это описать. Хотел сказать «птеродактиль», но никакой он не птеродактиль, на самом-то деле. Чудо он серебряное, особенно в драконьем виде. Но и в человечьем — тоже серебряное. Недоверчивое, злое и заносчивое, — и снова улыбнулся. — Замечательный.

— Вы видели дракона, государь? — спросил Лео. — Он совсем юн? Птенец?

— Да не то, чтобы. Примерно нашего возраста… молодой, конечно. Недружелюбный.

— Брось, — возразил Сэдрик. — Он же не попытался тебя убить? Нет? Ну, вот, значит, дружелюбный. Он же дракон, а не птичка Божья… Но ты вот что мне объясни: как же ты во сне ухитрился его выпустить наяву? Никто во сне замок наяву не отопрёт. Что это за магия такая, а?

— Я и не выпускал, — Эральд задумался и размышлял с полминуты, видимо, прикидывая, как объяснить такую невероятную вещь. — Он сам вырвался, — продолжил король после долгой паузы. — Понимаешь, Сэдрик, он летел во сне, как люди ходят во сне. Если я что и сделал, так это не дал ему проснуться раньше времени.

— Ни беса не пойму, чтоб мне сгореть!

— Мне показалось, — медленно, обдумывая каждое слово, проговорил Эральд, — что эти знаки, запирающие огонь, влияют, скорее, на волю и разум драконов, чем на их тела. А дракон спал, он раскрылся — и я его убедил, что его душа свободна. Что её ничто не держит. И от его клетки тут же одни головешки остались.

— Так ты не шутил, когда сказал, что он сам?! — поразился Сэдрик.

Эральд кивнул.

— Знаешь, я уверен, что теперь этого дракона будет вообще не запереть, — сказал он с удовольствием. — Нельзя запереть душу того, кто осознал себя совершенно свободным… Они его взяли врасплох, ребята. Подстрелили из этого… из мушкета, да? Видимо, от боли он отключился… потерял сознание… и в этот момент его и заперли. Он был одинок, его мучили, он не знал, что делать… ну и тут я. Больше всего старался… ну, это… исцелить наложением рук. Не исцелил, конечно — рана воспалилась, гноится, такое за минуту не вылечишь — но, кажется, ему стало немного легче. Или он сам себе внушил, что стало легче. Что хватит сил. Почувствовал себя свободным — и давай всё поливать напалмом! У них там была пожарная тревога в полный рост, — Эральд рассмеялся и вдруг посерьёзнел. — Дракон обещал меня найти, — сказал он неожиданно рассеянно, поднимая на Сэдрика глаза. — Наверное, найдёт. Есть ещё одна вещь.

— Так, — нахмурился Сэдрик. — В чём дело?

— Когда дракон взлетел, — смущённо сказал король, — я подумал, что Алвин, наверное, тоже спит. Он правда спал, но его почти сразу же разбудили вопли про пожар. Хорошо получилось.

— Ты заглянул в его сон, ага, — даже возмущаться было бесполезно. — Сумасшедший. Ты хоть понял…

Эральд вздохнул, потёр лоб.

— Конечно, понял. Я понял даже больше, чем рассчитывал. Я его не увидел, Сэдрик, — и Эральда передёрнуло с головы до ног. — Просто всасывающая пустота, вот что это такое. Ворота. Выход. Через эту дыру в наш мир ползёт всякая дрянь, но хуже того — через неё же туда, вниз, в ад, от нас всё утекает. Святая Земля — колония, если можно так сказать.

— Ада.

— Ада. То, что Алвин втягивает в себя, попадает туда, вниз, в нём не задерживается. Ему нечем задерживать — и он вечно голоден. И если мы не остановим этот кошмар, ад будет тянуть из нашего мира, пока Алвин не умрёт.

Сэдрик сжал кулак.

— Я понял. Кончать с ним. Отправить его в его любимую преисподнюю. Лео, ты как?

— Я готов нарушить Кодекс ради Святой Земли, — сказал Лео решительно.

Но тут Эральд вдруг нахмурился и покачал головой.

— Нет.

— Что «нет»? — поразился Сэдрик.

— Почему?! — почти в один голос с ним воскликнул Лео.

— Нет, нельзя убивать Алвина, — медленно и твёрдо сказал Эральд. — Он не виноват, понимаете? Его отдали аду, его душу отдали, не спросив согласия, его обокрали до нитки — собственный отец. Как мы можем его убить? Я уже сто раз пожалел, что сунулся в его сон. Ему было больно, кажется — во всяком случае, я так почувствовал…

Сэдрик улыбнулся, тронул короля за руку:

— Замучился, да, государь? Заговариваешься? Вторую ночь во сне не спишь, а возишься с нечистью-нежитью… не дёргайся, отдохнёшь и обсудим. Вовсе не обязательно, чтобы ты сам…

— Сэдрик, — перебил Эральд, — послушай внимательно. Нельзя убивать Алвина. Вообще нельзя. Ни мне, ни тебе, никому. Во-первых, это подло. А во-вторых, будет хуже.

— Да почему, прах побери?! Он же — тварь, вообще не человек!

— Не знаю, — Эральд взглянул устало и, пожалуй, виновато. — Не злись, пожалуйста. Просто послушай. Алвина убивать нельзя, скажи об этом вампирам. Это приказ. Мой. Короля.

— Просто приказ?