Моя сводная ошибка

– Я не стесняюсь, - она снимает туфли, сумочку кладет на подставку для обуви.

Одобрительно киваю.

Я туда тоже обычно спортивную сумку ставлю.

Босиком она ступает по полу, оглядывается по сторонам.

Разобранный диван-кровать, свесившийся плед. Ноутбук на полу и чашка с недопитым кофе. На стойке, что делит помещение пополам почти – банки и коробки со спортивным питанием.

Балконная дверь открыта, на ней висит полотенце.

Тороплюсь. Быстро встряхиваю плед и накидываю на диван. Тарелку с остатками яичницы сдвигаю в раковину. Поднимаю кружку, убираю полотенце.

Таких гостей я не ждал, я, вообще, свет включать сегодня не собирался, девочки из клуба не интерьером любоваться приходят.

– Ну вот, - смущаюсь, словно пацан, комкаю в руках полотенце. Ловлю ее взгляд, скользящий по комнате. – Как тебе?

Кажется, что она сейчас посмотрит, какой я неряха, развернется и уйдет. А я от тренера так одобрения не ждал, как от нее сейчас.

Как странно.

– Нормально, - она нерешительно присаживается на диван. – Давно тут живёшь?

– Второй год, - забрасываю полотенце в ванную. – Отец купил на восемнадцатилетие жилье.

- Щедро. А сейчас тебе сколько?

Подхожу сзади, наклоняюсь. Дую на голое плечо, и тут же по светлой коже разбегаются смешные мурашки.

– А тебе? – касаюсь губами плеча.

Она вздрагивает. Сидит, не поворачивается, замечаю, как мнет подол платья.

Тяжело вздыхает. И слегка отклоняется.

– Ты что-то про вино говорил?

– Да, - выпрямляюсь, иду к холодильнику, на ходу стягиваю рваную футболку.

Правда ведь, любимая моя. Не зашивать же ее теперь.

Хочу привычно кинуть куда-нибудь, но вспоминаю о гостье, и открываю шкаф, за которым притаилось мусорное ведро.

– Так, вино, - потираю ладони.

– Одеваться ты не будешь? – она неотрывно смотрит на мою грудь в картинках, и я не удерживаюсь, играю мышцами.

– А надо?

Она быстро отводит глаза. Щелкает пультом, и на стене вспыхивает экран телевизора.

Сую нос в холодильник.

Уф.

Знаем ведь оба, зачем пришли ко мне. А я что-то... волнуюсь.

Терпеть не могу эти неловкости.

А ещё, похоже, у меня нет вина. Есть только початая бутылка, предлагать ее Эле не хочется.

И не купить уже нигде, все закрыто.

Чешу голову. И лезу в карман за ожившим телефоном.

– Говоришь, мобильный у тебя разрядился? – Эля встаёт с дивана.

– Я думал, что разрядился, - улыбаюсь ей. Глупо вышло, меня спалили. Хотя, она ведь сразу видела, что понравилась мне. А маленькая ложь иногда подталкивает к решительным действиям. Бросаю взгляд на экран и уточняю. – Не против? Ответить надо.

– Валяй, - она проходит мимо, чуть толкает меня бедром. Занимает мое место возле холодильника, хозяйским взглядом окидывает продукты.

Невольно засматриваюсь на это дело. Представляю ее здесь же, утром, голую.

Как она достает бутылку с молоком и жадно пьет.

– Ответишь, может? – она кивает на разрывающийся в моих руках телефон.

– Да-да, - спохватываюсь, прижимаю трубку к уху. – Мам? Случилось что-то?

– А я уже и позвонить тебе не могу просто так? – на том конце провода мама настроена на спор, явно.

– Можешь, конечно, просто... - бросаю взгляд на часы на стене. – Три утра. Чего не спишь?

– Да не могу, волнуюсь, - она говорит быстро, глотает окончания. – Уже через несколько часов заявление подавать. А Давид до сих пор ночевать не приехал. Говорит, занят.

– Так, наверное, занят? – логично интересуюсь и поднимаю бровь. Чтобы она со мной свои отношения обсуждала – такое впервые. Действительно, нервы. – Ложись спать спокойно.

– А ты почему до сих пор не лег? – настораживается мама. – Опять там с девицей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Смотрю на Элю, как она, встав на носочки, что-то ищет в верхнем шкафчике.

Длинные ноги, короткое платье, и эти ее детские косички.

– Нет, - говорю в трубку. – Скоро ложусь.

И я не вру, я не с девицей, я с Элей. И мы скоро ложимся – это тоже факт.

– Завтра не опоздаешь? - не успокаивается мама. – В кафе. Приедет дочь Давида, Эмма...

– Я помню, - от одного имени зеваю, слушать про эту девчонку нет никакого желания. – Умница, красавица, хорошая папина дочка.

– Эрик, не язви, - пресекает мама. И честь моей будущей сестры защищает. – И только попробуй ее завтра чем-то обидеть.

– Не собирался, - заверяю. Смотрю, как Эля быстро режет апельсин, носом втягиваю цитрусовый запах и рвусь к ней. – Всё, мам, спокойной ночи тебе, целую.

Отключаю вызов, крадусь к паучку. Дожидаюсь, когда она отложит нож и обнимаю ее сзади, подбородком утыкаюсь в плечо.

– Это что такое у нас будет?

– Сок у тебя нашла виноградный, - после заминки отвечает она.

Чувствую, как мелко дрожит, торсом вплотную вжимаюсь в ее спину.

– А апельсин зачем? – спрашиваю шепотом.

– Сделаем глинтвейн, - она тоже переходит на шепот.

Негромко болтает телевизор, молча стоим, ладонями спускаюсь по ее платью, подтягиваю ткань, задираю.

Она шумно дышит, я тоже. Носом зарываюсь в макушку, вдыхаю фруктовый запах, которым пропитаны волосы.

Кажется, не будет глинтвейна. Я ее сейчас подниму. И отнесу в кровать.

Глава 10

Эля