Моя темная сторона

Ответа нет. Я смотрю на телефон: нет сети. Черт! И как долго я говорю сама с собой?

Теперь я на футбольном поле, но не на совещании. А предполагается, что должна быть и тут, и там. Я проверяю телефон: сети по-прежнему нет. Плохо дело.

— О, ты все-таки здесь! — восклицает Боб.

Я думаю ровно о том же, но совсем с другими интонациями.

— Я думала, ты не сможешь приехать.

— Я улизнул. Я встретился с Эбби, когда она привезла Чарли, и сказал, что сам отвезу его домой.

— Нам необязательно быть здесь обоим.

Снова проверяю телефон — ни одной палочки сети.

— Можно позвонить с твоего?

— Здесь мертвая зона. Кому звонишь?

— Мне нужно быть на совещании. Черт, что я здесь делаю?

Он обнимает меня и прижимает к себе:

— Смотришь, как твой сын играет в футбол.

Но должна-то я сейчас подбирать команду для «Дженерал электрик»! Мои плечи начинают подниматься к ушам. Боб узнает этот сигнал растущего напряжения и пробует размять мне плечи и вернуть их на место, но я сопротивляюсь. Я не хочу расслабляться. Это не успокаивает.

— Можешь остаться? — спрашивает Боб.

В моей голове проносятся последствия пропуска второй половины совещания по «Дженерал электрик». Но, по правде говоря, что бы я ни пропустила, я его уже пропустила. Теперь можно и остаться.

— Дай я сначала проверю: вдруг удастся где-нибудь поймать сигнал.

Я бреду по периметру поля, пытаясь найти точку, где на телефоне появилась бы хоть одна палочка. Но мне не везет. Между тем матч первоклассников ужасно забавный. Это даже нельзя называть футболом. Судя по тому, что я вижу, не соблюдаются никакие позиции. Большинство детей бегает за мячом и постоянно пинает его, как будто мяч — мощный магнит, и дети не могут не притягиваться к нему, куда бы он ни покатился. Сейчас вокруг мяча собралось около десятка детей, они попадают друг другу по голеням и ступням и иногда, случайно, по мячу. Затем мяч выпинывают за пределы группки без какой-либо конкретной цели, и все бегут за ним снова.

Нескольких детей невозможно отвлечь. Одна девочка делает «колесо», другая просто сидит на земле и выдергивает траву. Чарли кружится на месте, пока не упадет. Потом, шатаясь, поднимается, падает, снова поднимается и кружится опять.

— Чарли, беги за мячом! — кричит ему Боб с трибуны.

Он кружится.

Другие родители тоже подбадривают своих детей.

— Давай, Джулия, давай!

— Вперед, Кэмерон!

— Бей!

Я пропустила важное совещание ради этого идиотизма. Я пробираюсь обратно к Бобу.

— Повезло?

— Нет.

Пошел снег, и теперь большинство детей и думать забыли о мяче и о том, зачем они здесь — теперь они ловят языком снежинки. Я не могу заставить себя смотреть на часы реже раза в минуту. Эта игра — или как ее лучше назвать? — длится целую вечность.

— Когда это кончится? — спрашиваю я Боба.

— Думаю, они будут бегать минут сорок пять. Ты потом домой?

— Мне нужно узнать, что я пропустила.

— А из дома ты этого не сможешь?

— Меня вообще не должно было здесь быть.

— Увидимся перед сном?

— Если повезет.

Мы с Бобом нечасто успеваем добраться домой вовремя, чтобы поужинать вместе с детьми. Их маленькие желудки начинают урчать часов в пять, и тогда Эбби кормит их макаронами с сыром или наггетсами. Но мы оба стараемся вернуться к половине седьмого — к совместному десерту. Дети едят мороженое или печенье, а мы с Бобом обычно балуем себя сыром, крекерами и вином — наш десерт скорее призван пробуждать аппетит перед ужином, который наступает у нас после того, как дети ложатся спать в половине восьмого.

Рефери, мальчик-старшеклассник, наконец свистит, и игра заканчивается. Чарли уходит с поля — он все еще не заметил, что мы здесь. Он такой красавчик, что я едва не пищу от восторга. Его густые и волнистые каштановые волосы всегда кажутся немного длинноватыми — как бы часто их ни подстригали. У Чарли голубые глаза, как у Боба, и самые длинные и черные ресницы, какие я только видела у мальчика. Когда-нибудь девчонки будут с ума сходить по этим глазам. Внезапно он стал одновременно и маленьким, и совсем взрослым. Достаточно взрослым, чтобы делать домашние задания, отрастить два постоянных зуба и попасть в футбольную команду. Но и совсем маленьким, потому что у него еще остались молочные зубы и дырки от выпавших, потому что он хочет играть на улице каждый день и больше интересуется кружением на месте и ловлей снежинок, чем победой в игре.

Теперь Чарли нас видит, и его глаза загораются. Его лицо становится поперек себя шире от глуповатой ухмылки Джека — Короля тыкв, и он с разгону врезается прямо нам в ноги. Я успеваю сунуть телефон в карман, так что теперь могу обнять сына обеими руками. Вот за этим я сюда и приехала.

— Отличная игра, дружище! — говорит Боб.

— Мы победили? — спрашивает Чарли.

Они проиграли: десять — три.

— Кажется, нет. Тебе понравилось? — спрашиваю я.

— Ага!

— Как насчет пиццы на ужин? — предлагает Боб.

— Да!

Мы направляемся к парковке.

— Мам, а ты едешь есть пиццу?

— Нет, милый, мне нужно вернуться на работу.

— Ладно, парень, бежим до машины. Готов? На старт! Внимание! Марш! — вопит Боб.