Моя Теодосия

С минуту они не двигались, пока Чанс не подтолкнул их, и тогда она поняла, что они не только не поняли, что она читала им, но также не понимали ее речь. Работники на плантации говорили на чистом галлах. Она могла общаться только с домашними неграми.

Постепенно она бросила все свои попытки справиться с неграми. Тео не имела никакого представления, что часть ее трудностей в обращении с ними происходила из-за влияния Венеры.

Эта девушка делала все возможное, чтобы распространить мятежные настроения среди тех двух сотен черных, которые обслуживали Элстонов в Оуксе. Она мало преуспела: негры только смеялись над ней, и их преданность Джозефу, их наследному правителю, была непоколебима. Также она не могла настроить их против надсмотрщика, который был справедливым человеком и понимал их психологию. Но с миссис янки все обстояло иначе. Была ли скудновата еда или мотыга не такая острая, как в прошлом году, виновата была иностранная миссис, которая заказала их, так говорила Венера. А разве не ухудшились сразу ревматизм Форчун и кровотечение Хэгэра из-за того, что Тео применила какие-то лекарства? И разве она не смеялась над Духом, говоря им, что это глупо, твердила Венера, хотя сама тайно не верила в него, но понимала, что это самый сильный из ее аргументов. Все из-за того, что молодая миссис ни во что не верит. Она не лучше какой-нибудь язычницы. Вечер за вечером, рассказывала Венера, она ждала и подсматривала, не будет ли молиться молодая миссис, но она никогда не молилась. Она никогда не открывала Библию и не читала ее. Она плохая, эта молодая миссис.

Все это приносило меньше неприятностей, чем рассчитывала Венера, так как она не была популярной среди рабов. Женщины завидовали ее внешности и возмущались ее высокомерным видом. Мужчины боялись ее, особенно те, кто пытался переспать с ней, и кого она исцарапала, как дикая кошка.

Однако кампания Венеры возымела свое действие и усилила неприятности Тео, хотя сама девушка не давала госпоже ни одного повода для недовольства, содержала ее одежду в совершенном порядке, повиновалась приказам быстро, но с каким-то неуловимым вызовом и угрюмостью. До одного мартовского дня.

Младший брат Джозефа, Джон Эш, только что женился на девушке из Санти, Салли Мак-Ферсон, и привез ее в Вэккэмоу. Полковник Вильям, согласно обычаю, подарил своему сыну плантацию Хэгли, и молодая пара обосновалась там.

Здоровье Тео помешало ей присутствовать на свадьбе, и они с Джозефом отправились в тот мартовский день засвидетельствовать молодоженам свое почтение. Тео сразу понравилась ее новая золовка. Ее смех, кудри и живость напомнили ей о маленькой Кэти Браун. Примерно на час она забыла о своих неудобствах и смеялась вместе с Салли. Они шептались и шутили, как восемнадцатилетние, кем собственно обе и были.

Но к пяти часам Тео почувствовала усталость. Ее настроение упало. До родов оставалось два месяца, и она с трудом скрывала свои физические страдания. Она ненавидела свое тело, которое распухло и стало тяжелым. Она могла бы вынести и боли в спине, и головокружения, если бы не частые депрессии. Они наплывали на нее, как массы густой черной дымки, душа ее и превращая жизнь в бесконечную серую пустыню.

Эта чернота опустилась на нее и сейчас, и Тео неуклюже поднялась на ноги, бормоча извинения Салли. Она хотела только одного: оказаться дома в своей собственной комнате, на своей мягкой софе.

Салли была очень озабочена и хотела позвать Джозефа. Оба брата ушли на плантацию Джона осмотреть рисовые всходы на дальних полях.

– О нет, – запротестовала Тео, пытаясь улыбнуться. – Пожалуйста, не зовите его. Помпи ждет и может отвезти меня домой, а затем вернуться за Джозефом.

Салли неохотно согласилась. Она была обеспокоена. Теодосия выглядела плохо и была такой бледной. Было трудно поверить словам Джона Эша, что эта бедная девушка несколько месяцев назад была необычайно хорошенькой. Однако в таком положении всего можно ожидать, и нужно прощать такие неожиданные капризы, как возвращение в Оукс до того, как мужчины закончили свои дела.

Никто в Оуксе не ожидал такого скорого возвращения Тео, и дом казался покинутым и очень тихим. Даже Кафи, маленького мальчика-посыльного, чьей обязанностью было открывать парадную дверь, нигде не было видно.

Тео с трудом поднялась наверх. Ее лайковые туфли бесшумно ступали по ковру, когда она шла по площадке к своей комнате. Подойдя ближе, она заметила, что дверь ее комнаты открыта. Тео вспомнила, что приказала сегодня держать дверь закрытой, так как день был необычно прохладным, и она хотела, чтобы комната сохранила все тепло от маленького камина. Но слуги никогда ничего не помнили больше десяти минут. Тео взялась за ручку и распахнула дверь.

Раздался резкий звук, быстрое движение. Тео испуганно вскрикнула и вцепилась в ручку. Венера столкнулась с нею, попятилась к длинному позолоченному зеркалу, перед которым до этого красовалась. Глаза девушки расширились от страха и ненависти. Она с вызовом откинула голову, хмуро глядя на хозяйку, но подняла руки высоко к груди, пытаясь скрыть что-то.