Моя Теодосия

– Полковник Бэрр, я понимаю, что Теодосия в опасности, но я должна просить вас оставить ее комнату. Ваше присутствие здесь совершенно излишне в такое время. Мой отец и миссис Элстон очень расстроены, они просили меня поговорить с вами.

Тео слабо воскликнула:

– Нет, отец! Не оставляй меня, пожалуйста!

– Я совсем не собираюсь оставлять тебя, мое дорогое дитя. Леди Нисбет, я сожалею о всех ранах, которые могу нанести вашей чувствительности, но я буду делать то, что считаю для своей дочери наилучшим.

– Если какой-то мужчина и должен быть с нею, то это ее муж, – сердито возразила Мария.

– Когда Теодосия захочет видеть своего мужа, я позову его немедленно. Пока еще она его не звала. – В его холодной речи был слабый оттенок удовлетворения.

Да, она не звала Джозефа: он не мог дать ей силу, как ее отец, не мог удержать ее от соскальзывания в бездонную пропасть.

Так что Джозеф сидел один в столовой внизу. Его лицо было закрыто руками, и только иногда, когда резкий крик проникал сквозь потолок с верхнего этажа, он тянулся к уже полупустой бутылке бренди на столе.

Когда майским утром колокола церкви Сен-Мишель пробили шесть раз, доктор Рэмсей решил, что миссис Элстон больше не выдержит. Он поискал в своей пыльной черной сумке пару железных хирургических щипцов.

Аарон моргнул, уголки его ноздрей резко вдавились.

– Это необходимо? – прошептал он.

Доктор кивнул:

– Да. Уверяю вас, что не стал бы вмешиваться без серьезной необходимости. Но обстоятельства таковы, что мы должны рискнуть.

Тео облизала пересохшие губы:

– Папа, я не могу. Больше не могу… я не могу выдержать…

Аарон быстро подошел к изголовью кровати. Он взял ее влажную руку в свою.

– Крепись, Теодосия. Чему быть, того не миновать. Ты выдержишь это. – Он говорил холодным покровительственно-властным голосом – голосом, который приказывал ей всю жизнь. И был возможен лишь один ответ – повиновение.

Она издала приглушенный мяукающий крик, сжимая его руку, затем утихла. Аарон сидел рядом с ее подушкой, отвернув голову, неподвижный, как будто отлитый из свинца, пока невероятный, звук не раздался в комнате – капризный плач новорожденного.

Рука Тео разжалась, освобождая его, она вздохнула и, повернувшись немного, сразу же глубоко заснула.

Доктор поднял глаза, его потное лицо торжествовало.

– Все хорошо, полковник Бэрр. Прекрасный здоровый мальчик. Будьте так добры, позовите одну из женщин заняться им.

Аарон встал и прошел к сложенным гнездом простыням, в которые доктор положил ребенка.

Крошечный и темно-красный, он замолчал, когда дед посмотрел вниз. Его серо-голубые глаза смотрели не мигая. Аарон наклонился ближе. Глубоко в его сердце шевельнулась странная радость. Ребенок был похож на Теодосию, а значит, на него – вылитый Бэрр, ни намека на Элстонов.

Аарон сделал глубокий бесшумный вдох, его глаза смягчились.

– Наконец у меня есть сын! Я подниму их над всеми простыми смертными. Я сделаю их великими – Теодосию и ее ребенка.

Он повернулся, подошел к окну и невидящими глазами посмотрел на крыши пробуждающегося города. Пути и средства были еще неясны, но можно не спешить, можно контролировать судьбу. Нет ничего невозможного, если обладаешь сильной волей. Ничего.

XII

Силы возвращались к Теодосии быстрее, чем кто-либо мог предположить. Организм восемнадцатилетней девушки, освободившийся от тяжелого бремени, быстро восстанавливал свою жизнеспособность. С каждым днем Теодосия чувствовала себя все лучше. Она удобно расположилась на широкой мягкой кровати, мысленно наслаждаясь новыми ощущениями, нахлынувшими на нее вместе с материнством. Самое страшное было позади, и Тео не хотелось об этом вспоминать.

Она была счастлива, что у нее теперь есть сын! Когда малыш прикасался своими нежными розовыми губками к ее набухшей груди, молодая мать испытывала небывалое ощущение блаженства. Миссис Элстон и Мария посоветовали ей нанять кормилицу-негритянку, но Теодосия с негодованием отказалась от этого предложения.

– Я хочу вскормить его сама. Ничего нет лучше материнского молока, – решительно заявила она, произнося эти слова с таким достоинством и уверенностью, что никто не стал с ней спорить, и было решено не возвращаться к этому вопросу.

Это была еще одна странность в поведении Теодосии, тем не менее, ее оставили в покое. Миссис Элстон вместе с Марией отправились на пляж, поручив Теодосию заботливому вниманию ее отца и Джозефа.

Когда Джозеф на следующий день после рождения ребенка вошел в ее комнату и взял малыша на руки, Теодосия увидела, как засветилось его лицо и глаза этого сильного мужчины наполнились слезами.

– Господи! Спасибо тебе, что ты сохранил их, – тихо прошептал он, присев на кровать позади Теодосии.

Она бережно взяла ребенка из крепких рук Джозефа и прижалась к его груди. В одной руке она держала их малыша, а другой нежно обвила шею мужа. В это мгновение ей показалось, что они думают одинаково, ощущают одно и то же, все они – одно целое. Их объединял этот прелестный ребенок, который тихонечко посапывал во сне, лежа на руках у заботливых родителей.