Моя тюрчанка

У меня не обнаружился внезапно умерший иностранец-дядя, завещавший мне свои миллионы. Во в мне не проснулся талант живописца – так, чтобы мое искусство покорило людские сердца и принесло мне почет и достаток. Но много ли все это стоило бы, если б на другой чаше весов был огненный, долгий, страстный поцелуй красавицы Ширин?.. А ведь одним поцелуем дело у нас не ограничилось. Счет поцелуям мы довели до тысячи – и даже больше. А как я ласкал обнаженную грудь моей милой, с каким трепетом прикасался к упругим соскам!.. Моя девочка спала со мною голая. Отбросив покрывало ненужного стыда, мы – ненасытные, как олень на водопое – предавались любовным играм. Уже поэтому я не мог бы сказать, что обделен индейкой-судьбой.

Даже если представить самое худшее, о чем я отказывался и думать. Что мою звездочку депортируют на родину, а меня закроют в психиатричке. Все равно!.. Поэму нашей любви – не вымарать со страниц книги жизни. Пусть розовый лотос цвел недолго – память о нем навсегда останется в наших сердцах. Как бы ни хрюкал от ярости толстобрюхий старик-ишан, как бы ни охаживал – не приведи господь!.. – свою младшую жену плеткой, а ведь не выбьет из Ширин воспоминаний о немного неумелом – но таком желанном – любовнике. Сколько бы ни пихали в меня врачи психотропных таблеток, сколько бы не вкололи кубиков тормозящего мозг вещества, а я и на миг не забуду свою красавицу. Имя и образ Ширин – вытатуированы у меня на сердце.

Я смотрел на уснувшую под «Шахнаме» любимую, гладил густые волосы своей девочки и тихонько шептал:

– Ты только не сдавайся, моя милая. Ты выздоровеешь. Ты обязательно выздоровеешь.

13.Пингвинята на льдине

Болезнь Ширин ушла так же внезапно, как и началась. Точно голое деревцо, которое вечером гнулось под натиском холодного ветра, наутро распрямилось, по взмаху волшебной палочки покрывшись белыми цветами и алыми плодами.

Я счет потерял дням мучительного недуга моей девочки. Но однажды проснувшись, с изумлением подумал: а ведь за всю ночь милая ни разу не будила меня кашлем. Я чувствовал себя невероятно отдохнувшим. Похоже, впервые за долгое время я проспал восемь часов без перерыва. Ширин не было рядом со мной на постели. Зато с кухни доносились звон посуды, слышалась возня. Ничего себе!.. Ведь еще только вчера моя звездочка не могла подняться с кровати. На отросших за спиной крыльях я полетел на кухню.

На столе дымились две чашки кофе со сливками, распространяя щекочущий ноздри аромат. Моя девочка стояла у плиты; на сковородке жарилась яичница, плюющаяся шипящим растительным маслом.

– Милая… ты… ты… – не смог заговорить я, забуксовав на пороге.

Ширин повернулась ко мне и звонко, заливисто рассмеялась.

Моя девочка была меланхоличная натура. Помню, как осенью любимая грустила у окна под шум дождя. Улыбка редко играла у моей ненаглядной на губах. А если уж раздавался смех моей нежной красавицы – значит в дом пожаловала настоящая радость.

– Ты… Ты здорова?.. – наконец выдохнул я.

Красноречивее любого ответа был румянец, сияющий на щеках моей тюрчанки. Глядя на мою милую, невозможно было представить, что это она еще вчера металась в жару по скомканной постели. В глазах Ширин, прошлым вечером совсем тусклых, зажегся прежний блеск. Побледневшей за время болезни коже – вернулся приятный светло-смуглый цвет. Казалось: даже волосы моей девочки стали темнее и гуще.

Меня переполнило ликование, аж захотелось сплясать вприсядку. Любимая здорова!.. Моя красавица здорова!.. Я крепко обнял Ширин. Мы горячо и многократно расцеловались.

Как раз приспела яичница и чуть остыл кофе. Мы сели есть и пить. Жареные яйца – блюдо нехитрое. Но каким оно показалось мне вкусным, особенно после моей грубой стряпни, которой я нас потчевал, пока моя милая болела. Очевидно, для доброго завтрака или обеда нужна легкая рука любящей женщины. А кофе?.. Разве я сам был не в силах перемешать в чашках сахар и растворимый порошок, да добавить молока и кипятка?.. И все-таки: у меня получалась коричневая бурда, а у Ширин – бодрящий и дарящий блаженство восхитительный напиток. Не зря в народе говорят: «Не учи жену кофе готовить».

За яичницей и кофе мы веселыми птичками щебетали о всяких пустяках. Обсуждали сказки и поэмы, которые я читал моей милой, пока та болела. Припоминали интересные фильмы. По правде сказать, можно было выбрать и более серьезную тему для разговора. Не так много времени осталось до того дня, когда виза Ширин будет просрочена. Да и с жалобой на Бахрома надо было что-то решать. Но пока нам не хотелось занимать головы никакими проблемами. У нас сегодня праздник: злой дух болезни выпустил мою девочку из своих куриных когтей. Мы точно превратились в бабочек – порхающих над зеленой лужайкой.