Моя тюрчанка

Не знаю, может быть у меня обострилась психическая болезнь, но мне стало не по себе от созерцания рекламных плакатов. Заяц казался мне чудовищем, готовым не только умять куриную грудку с икоркой да запить молочком, но и проглотить нас с любимой – целиком и вместе с одежкой. Отчего-то меня мучила мысль, что ничего хорошего нас в кроличьем гипермаркете не ждет. Ведь там, даже на самой низкой должности, «выживают» только такие сотрудники, которые не хуже, чем рыба в воде, чувствуют себя в обществе безудержного потребления. Таким людям ничего не стоит вызубрить наизусть ассортимент гипермаркета. Они бодро расставляют по полкам недостающие товары. А когда босс на рождество дарит скидочную карту – прыгают от счастья, как мартышки по веткам, и сердечно благодарят высокое начальство. Вот уж воистину: после потерявшего страх господина – омерзительнее всего забывший совесть холуй. А Ширин?.. Она – другая!..

Бр-р-р!.. Может быть, я напраслину возвожу на персонал гипермаркета. Я не должен забывать: возможно, к команде работников гипермаркета присоединится моя девочка. И все-таки я не мог отогнать мысль, что моей милой лучше было бы работать с кошками, чем с товарами и с людьми. Жаль, что вакансия сотрудницы питомника, предложенная нам Бахромом, оказалась ложной. Кошки, не умеющие, в отличие от хомо сапиенсов, юлить и притворяться, оценили бы чуткое и нежное отношение Ширин. Блаженно мурчали бы, вычесываемые моей звездочкой… Но я, кажется, размечтался.

Справа от магистрали поднялся гигантский параллелепипед гипермаркета. На парковке ровными рядами стояли бесчисленные авто, будто терракотовая армия из гробницы Цинь Шихуана. Я нервно сглотнул слюну: скоро, совсем скоро – для нас с моей девочкой настанет судьбоносный момент.

Автобус остановился и выплюнул нас, в числе прочих пассажиров, ровненько напротив входа в циклопический гипермаркет. Вместе с толпой мы просочились за автоматически разъехавшиеся стеклянные двери и поднялись по эскалатору в торговый зал. Не мудрствуя, мы обратились на пост охраны. К двум затянутым в черную, с нашивками, униформу мужичкам – худому и толстому.

– Вы, наверное, к Анфисе Васильевне?.. – догадался худой, когда мы сказали, что пришли по поводу работы.

– Давай-ка я отведу молодых людей, – вызвался толстый.

Он покатился, как колобок, или как указующий путь волшебный клубочек бабы-яги. Я и Ширин двинулись следом. Мы пересекали торговый зал, который невозможно было охватить взглядом. Казалось: места здесь достаточно под лагерь целого легиона. Мы проходили стеллажи, заставленные консервами: мясными, куриными, овощными. Аквариум – с живой, и холодильник – с мороженой рыбой. В следующем отделе на витринах густо краснело и слабо розовело мясцо, а еще дальше – в глазах рябило от сыра и колбасы сотни сортов.

Народу – тьма-тьмущая. Довольные покупатели – слепые, как носороги – толкали перед собой заполненные продуктами тележки, так что нам приходилось уворачиваться. Почти в каждой до предела набитой тележке на самом верху, будто вишенка на торте, красовалась пачка туалетной бумаги. Мне виделся в этом некий символ. В затаривающейся толпе сновали работники гипермаркета. Так и мелькали темно-зелеными пятнами их жилетки. Работники разгружали брошенные покупателями тележки. Поправляли товары на полках. Подсказывали заблудившимся, как пройти в такой-то отдел. Я заметил: большинство работников были тюрки и кавказцы.

Я подумал: у гипермаркета есть одно неоспоримое преимущество перед кошачьем отелем, в котором могла бы работать Ширин. Оно в том, что гипермаркет оказался настоящим. Мы ведь топаем по его торговым рядам!.. И уже успели убедиться: сюда принимают на работу «не славян». Видимо – Бахром решил заслужить прощение за Лиственную улицу. И в этот раз подыскал для моей милой реальную вакансию.

Моя девочка держалась за мой локоть. Не протяжении всей сегодняшней поездки она сохраняла каменное выражение лица, но теперь не могла скрыть волнения. Полуоткрытые губы Ширин трепетали. Пальцы, на моем локте, дрожали. Милая бросала взгляды по сторонам. Я понимал: в ее мозгу роятся те же мысли, что и у меня. Со страхом не получить работу – в сердце моей возлюбленной боролась надежда.

Охранник привел нас в подсобное помещение, где перед раскрашенной зеленой краской железной дверью кучковались полтора десятка глядящих исподлобья бедно одетых людей. В основном, тюрков.

– Занимайте очередь, – сказал нам пузатый охранник. – Анфиса Васильевна принимает до семи вечера.

Охранник укатился, а мы встали в очередь за одной тюркской, либо таджикской, девушкой. На душе у меня сильнее заскребли жалобно пищащие облезлые котики. Как?.. Перед кабинетом Анфисы Васильевны – пятнадцать человек?.. Они все – кандидаты на должность работника торгового зала?.. Выиграет ли моя девочка такой большой конкурс?.. Оставалось надеяться, что в огромный зал гипермаркета и работников требуется много. И что часть людей в очереди претендует на другие вакансии: уборщиков, кассиров, мясников.