Моя тропа. Очерки о природе

А недалеко от брусничника в один грибной год я набрёл на такую высыпку белых, что не поверил сам себе. Грибы стояли на расстоянии двух-трёх шагов друг от друга. Только попал я на это место после времени, слишком поздно. Ядрёные боровики уже были проморожены насквозь и стали словно каменные. Потом мне объяснили местные жители, что их надо было брать, а потом разморозить и жарить, можно даже мариновать.

В бору можно часто встретить колодину, разобранную медведем. Он искал тут разных личинок.

В районе моей тропы мне довелось найти исключительно богатый морошечник. Каждый год он давал нам пять-шесть вёдер желтовато-прозрачной, крупной и сочной ягоды.

А было так. В один из засушливых годов, тех самых семидесятых, когда горели леса почти по всей России, я пошёл разведать места с морошкой. Её не было нигде. То есть она была, но вся посохшая, которую уважающий себя ягодник брать не станет. Старожилы говорили: «Сей год морошки не будет. Цвело много, да вся посохла».

Я крутился по болотам полдня, утóркался до невозможности на жаре, комары меня изъели. Морошку ведь берут в самое жаркое время. В конце июля. Тут попался мне на пути небольшой ельничек, и я решил посидеть в нём в прохладе, немного передохнуть. Только я продрался туда сквозь еловый молодняк, исцарапав о сухие веточки руки, как увидел этот морошечник. Сами растения были высоки, и резные, похожие на малинные, листья смыкались, образуя как бы висячий ковёр, а над ним повсюду были ягоды. После иссохших на корню ягодок на открытых болота эти мне показались чуть ли не с яблоко каждая. Они торчали так плотно, что я поставил своё эмалированное ведро на землю и собирал сразу двумя руками. Минут за двадцать я набрал три четверти ведра, остальную четверть собирал почти час. Этот секрет морошки знает каждый, кто её собирал. Она очень сильно уминается, даёт сок, всё время оседает в ведре и уплотняется.

Так что мой район охоты был не только местом охоты на дичь. Тут была охота и за грибами, и за ягодами. И какая охота!..

…А вот сегодняшний день небогат – два рябчика в рюкзаке. Но разве этого мало?! Ведь целый день, ясный осенний день я был в тайге, видел последние, наверное, кучевые облака, а высоко под ними парящего кругами ястреба-тетеревятника. Я видел росчерки блистающей паутины в тёмном уголке леса, где медведь расковырял гнилую колодину. Я поднял на краю болота старого лося и видел, как он легко бежал через болото, вытянув морду, закинув рога к загривку и расшвыривая светлые ошмётки мха с поблескивающих мокрых копыт, а моя собачка безуспешно пыталась его догнать. Я пил крепкий чай с клюквой на своём любимом месте, на Кедровом угоре, и лёгкий дымок костерка, дрожа, поднимался в недвижном воздухе. Я слышал пересвист рябчиков и подманивал их к себе, посвистывая в костяной маночек…

Неужели этого для меня мало?

Почти стемнело, когда я вышел к Печоре и спустился с высокого яра к причаленной лодке. Вдоль обрыва – стенка тёмно-зелёных елей. Словно верёвки свисают их корни, вымытые полой водой. Айка скатилась вслед за мной. Обычно её трудно загнать в лодку, пока она не набегается досыта, но сегодня она умаялась тоже сильно, сразу прыгнула в лодку, даже не стала ждать, пока я залезу.

Немного прибыла вода, и лодка плавает на якорной цепи. Видно, вчера был дождь в верховьях. Выталкиваю лодку в реку. Несколько толчков шестом, и она на течении. Я не тороплюсь заводить мотор и потихоньку сплавляюсь, слушаю тишину. Айка свернулась калачиком на тёлдасе, досках на дне, и даже головы не поднимает, чтобы понюхать воздух. Ещё не совсем стемнело и мне видны её глаза, дремотно прикрытые. «Ну что, собачка, – говорю я ей, – упéткалась, умаялась?» Айка открывает один глаз, косит его в мою сторону, наставляет ухо и чуть шевелит кончиком хвоста. Ворочаться ей неохота, и всем своим видом она словно говорит мне укором: «Отстань, хозяин, лучше мотор, давай, заводи».

Я дёргаю шнур. Мотор взрёвывает и будит придремавшие берега. Оттуда кидается к нам эхо. Ночная тишина будто вздрагивает. Включаю реверс, и мотор разгоняет мою длинную печорскую лодку. Она набирает ход, ещё больше ускоряя его на перекатах.

Северные сумерки долгие, а совсем стемнеет, когда я подкачу к посёлку.

Много ли человеку надо! Хорошая собака, хорошее ружьё, надёжный мотор у лодки, любимые тропы, а впереди, за темнеющими излучинами, затерянный среди северной тайги посёлок и яркий свет окон твоего дома, словно маяк на высоком берегу…

За ягодами

Собирательство у нас, охотников, в крови. Это, вероятно, врождённое. Нельзя объяснить это влечение современного человека, живущего в мире, где на каждом шагу магазины, а в них сегодня полно снеди, и свежей, и консервированной. Цены, правда, кусаются. И, тем не менее, даже те, кто сравнительно обеспечен, всё равно нагнётся за грибочком или ягодкой. Что же говорить о тех, кто всю жизнь – в селе, в деревне, в лесу. Им-то, как говорится, сам Бог повелел пользоваться дарами леса.