Моя тысячелетняя любовь

– А ты забавная, – сказал Сган, перестав улыбаться. Теперь он уставился на мои губы. Его дыхание изменилось, а глаза заблестели ещё ярче, чем обычно. Мир снова сузился до светлой точки в темном туннеле. Двух светлых точек. Его глаз. Они не только манили, но и пугали. Ведь если я сдамся, пути назад не будет. А примут ли ребята мою новую жизнь? Войдут ли в неё на новой планете? Желудок опять свело, и Сганнар нахмурился.

– Мне не нравится чувствовать твой страх. Ничего не бойся, ллеиро. Никогда ничего не бойся. Теперь ты со мной. И ни одно существо не причинит тебе вреда.

– Я не боюсь каких-то существ, большой злой раат. – Не то, чтобы я сделала это намеренно, но когда он заговорил со мной так, режим маленькой девочки включился сам собой.

Все последние годы отчуждения в семейной жизни вынуждали меня всегда быть самостоятельной и сильной. Так, что я уже давно сама превратилась в того мужика, за которого должна была выйти замуж. А сейчас. Что-то дрогнуло внутри. В броне крутой самостоятельной тетеньки пошла маленькая трещина сомнения. А нравится ли мне это? Рассчитывать только на себя? Не доверять никому? Знать, что из «своих» на свете есть только я, мои дети. Может ещё, мама. Но это те, о ком должна заботиться я. Поддерживать, защищать. А кто защитит меня? Не зависеть ни от кого – безопасно. Но быть в коконе рук такого огромного, могущественного, теплого и очуменно сексуального архонта – это было что-то непередаваемое.

– А чего боится моё сердце?

– Ты ведь больше не читаешь мои мысли.

– Я всё ещё чувствую твои эмоции. Моя эмпатия это то, что никто не может заблокировать. А ты, моё сердце, чувствуешь очень ярко.

– Почему ты так называешь меня? – Я не заметила, как перешла на шепот.

– Пока раат не находит свою ллеиро, своё Сердце, он не способен испытывать многие-многие чувства. – Он смотрел куда-то сквозь меня. – Не понимает, что есть любовь, нежность, сострадание, сочувствие. Именно поэтому моя раса так и говорит, что когда раат находит душу, с которой он приходит к Единению, он находит своё сердце. И начинает чувствовать.

Теперь его горящий взгляд, казалось, пытался просканировать меня.

– То есть ты не знал, что такое любовь? Ты говорил, что помнишь наши чувства.

– Я помнил, что такое любовь, но ни разу не чувствовал её в этом воплощении.

Всё это время он держал меня в своих руках, как пушинку. Дыхание его не сбилось, а сердце. Я была уверена, что оно стало биться чаще и сильнее вовсе не от тяжести моего веса.

Не знаю, что нашло на меня в следующее мгновение. Какая-то извечная женская дурость, которая ломает многие моменты, отношения, судьбы. Или это можно назвать иначе: мудростью и опытом. Обжегшись однажды, шрамы остаются на всю жизнь. И я вырвалась. Вырвалась из его теплых нежных объятий. Почувствовав мгновенный холод, всё же заставила себя отступить ещё на шаг назад.

– Я слышала красивые слова несколько раз в своей жизни. Все это заканчивается одинаково. Всегда. А самое смешное. Вы действительно верите в то, что говорите. В любовь, в защиту, в то, что это навсегда. Даже придраться не к чему. Ведь действительно, верите. А потом у вас все меняется. Потом остаются только обязательства и чувство вины, благодаря которым вы ещё остаетесь с женщиной. А когда испаряется и это, испаряетесь и вы. Иногда даже, бывает, не физически, но эмоционально – точно.

Я знала, что сейчас разозлю его, но я решила. Хватит бояться кого-то задеть, обидеть. Хватит. Я скажу все прямо и сейчас. Не от злости и от обиды. А потому что действительно уверена в том, что говорю. Если уж он со мной честен. Наверное. То и я обязана быть честной.

Трещина в броне опять заросла. Я вновь осталась одна в коконе мнимой женской силы и в этом неизвестном мне космосе.

Конечно, он разозлился. Я видела, как он сжал зубы. Как запульсировала мышца на его щеке. Странно, ещё прошло так мало времени, а я уже изучила некоторые из его привычек. В ожидании очередной бури отступила на шаг назад. Но он успел положить руку мне на плечо и остановить.

– Опять испугалась меня? Не бойся. Я злюсь не на тебя.

– Ооо, только не нужно злиться на мои прошлые отношения. Это не продуктивно. – Я включила рациональный режим. Хотя, это он у нас многотысячелетний чувак, у которого должен быть полный контроль над эмоциями.

– Ты судишь о моих чувствах по какой-то паре земных слабаков. И ставишь меня в один ряд с ними. – Он помолчал, глядя мне в глаза. – Я не сержусь на это. И не сержусь на тебя. Ты обожглась. Видимо, не один раз. Это понятно, что больше обжигаться ты не хочешь. И это… умно. Я бы тоже не стал. – Произнес он улыбаясь и мило приподнимая брови. – Но также ты, как умное существо, можешь понять, что так нельзя. Судить обо всех по двум, трём единицам.

– Я не осуждаю всех мужчин, пойми. – Я все-таки освободилась и плюхнулась в обнаруженное рядом кресло. – Я сужу об общей схеме протекания отношений. Так все равно будет. Господи, давай я буду ещё честнее.

– Может уже не надо? – Теперь он опять усмехался.