Моя в наказание (СИ)

Я кормлю свою семью слишком рьяно. Айдар смеется, что в следующий раз уже не выйдет из квартиры, а выкатится, но мы не только наедаем калории, но и сжигаем их.

Этой ночью, к примеру, Сафие укладывала я. Айдар сделал все, чтобы, читая малышке сказку, я сгорала от нетерпения, мечтая, что мой ребенок поскорее уснет.

Он весь вечер меня незаметно для Сафие трогал, шептал на ухо пошлости. Целовал то в шею, то за ухо. Под столом гладил коленку. Бедро.

Я горела. Пульсировала.

А Сафичке, как назло, очень хотелось поговорить. Когда я осознала, что малышка заснула, рванула в спальню.

Айдара хотелось разорвать. Ну и залюбить. Он полусидел на кровати, лениво листая телефон. Вроде как просто ко сну готовился.

Как же!

Над экраном следил, как закрываю дверь на замок. Сбрасываю одежду по пути. Грациозной кошкой ползу по кровати. Спускаю резинку его боксеров. Веду кулаком по возбужденному стволу, который от моих действий твердеет сильнее.

Грею дыханием головку члена и беру в рот.

Стону от удовольствия. Горю между ног и нещадно теку.

Начинаю сосать, слыша, как он откладывает телефон. Улыбнулась бы, да не до улыбок.

Мужская рука едет от шеи по моей спине, прогибая сильнее, а потом я слышу:

— Развернись ко мне.

Как именно — сходу не понимаю. Айдар делает все сам.

Моя промежность оказывается перед его лицом. Мои губы — на члене. Мы так еще не делали. Это очень… Волнует.

Но я киваю в ответ на:

— Расслабься и соси, хорошо?

И скольжу языком по стволу, шире разводя колени.

Сначала лучше чувствую, что доставляю ему удовольствие ртом, а потом акценты внимания смещаются на его язык и пальцы, играющие с чувствительным входом. Слишком ярко. Хорошо.

Прогибаюсь, толкаюсь навстречу. Краснею, бледнею, теку еще сильнее.

Стараюсь не забывать про его просьбу, но я слишком расслабилась — сосать не получается.

Рвано дышу на головку, стону, скребу по простыне и хочу быстрее кончить от его языка.

Слышу ругань, смеюсь невпопад, а потом меня разворачивает и падаю на спину.

По влажным до неприличия половым губам проезжается член и входит сразу глубоко. Блестящие моей смазкой губы накрываю мой рот.

Айдар делает несколько резких толчков, нависает и смотрит хищно. Над шестьдесят девять нам еще придется поработать.

— Ты должна была сосать, Салманова. Условия для кого?

— Для тебя, — смеюсь и тянусь за поцелуем. Он дает. Наполняет меня, быстро доводя до оргазма. — Я научусь… — Обещаю, пытаясь заслужить «прощение».

— Конечно, научишься.

Из моей грудной клетки вырывается смех, он же быстро превращается в стон. Я кончаю от толчков, чувствуя себя самой счастливой на свете.

* * *

Сейчас вспоминаю это, и пальчики на ногах поджимаются.

Я сознательно не делала еще ни одного теста, хотя мы уже вполне могли успеть забеременеть. Торопиться не хочу. Разочаровываться и нервничать.

Все будет.

Я уверена.

На часах — одиннадцать утра. Сегодня завтрак у нас будет очень поздним. Мы и проснулись-то поздно. Сафие пришла к нам часов в восемь. Я собиралась оставить их с Айдаром и встать, но не смогла.

Во второй раз проснулась уже последней из-за звонка Айдару. Кто-то должен был привезти документы.

Я думала, он сразу же сядет работать, но нет. Сейчас вот я жарю вафли, прислушиваясь к доносящимся из нашей с Айдаром спальни голосам.

Они трещат с Сафие, а я счастлива до невозможного.

— Ай, нееееее!!! Кр-р-р-р-расиво!!! — Сафие говорит громко, я улыбаюсь, даже не зная, чему.

Что там у них красиво?

— Думаешь, ханым?

— А мне можно?

— Покажешь, какое хочешь. Купим.

Не знаю, что еще он ей купит, но качаю головой. Он нашу дочку совсем разбалует, Аллах. Нам срочно нужен второй ребенок, чтобы Сафие научила делиться любовью и заботой. Их хватит на десять детей, я уверена, но…

Да ладно, Айка, не придумывай оправданий. Ты просто хочешь второго.

Открываю вафельницу, взбалтываю и заливаю тесто, пританцовывая.

Слышу, что разговор в спальне стал тише. Шушукаются. Хочется бросить все, подойти ближе и подслушать. Иногда я так делаю, каюсь. Даже не стыдно. Очень люблю за ними наблюдать.

Но сейчас сдерживаюсь. Уйду — вафли сгорят. А в голове уже вижу, как ставлю посреди стола огромную горку. Мы берем по одной и уплетаем с кленовым сиропом и кедровыми орешками.

От мыслей о том, сколько впереди ждет счастья, грудь распирает.

— Сафие, нет. Я тебе запрещаю, — голоса снова становятся громче. Я даже удивляюсь, потому что Айдар звучит как-то слишком настойчиво. Обычно он Сафие таким тоном ничего не запрещает.

Оглядываюсь, прислушиваюсь.

— А ты меня догони попробуй, баба!!! — Сафие тоже так себя не ведет. Обычно. А тут слышно, что соскочила с кровати и понеслась.

Я снимаю вафли, новые не заливаю. Разворачиваюсь и слежу.

По коридору несется топот детских босых ножек. За ними — не то, чтобы спешащий шаг взрослых.

— Сафие, верни, пожалуйста.

— Догони, баба! Догони, а то маме отдам!!!

Сафие залетает в кухню с пылающими глазами.

Я приседаю, она летит ко мне.

Сталкивается с моей грудью, я даже упасть могла бы, обнимая ее, но она ищет защиты — я всегда ее дам.