Моя Вкусная Сербия

– Мой дедушка, Милош Пекеч, еще в 1958 году открыл в своем селе маленькую кафану. Дело пошли хорошо, и он решил переехать в Стару Пазову, чтобы открыть заведение на железнодорожной станции. Вокруг нашего городка много сел, люди часто путешествуют, и их надо кормить. Заведение разрослось, дед расширил дело и открыл вот эту кафану на старом магистральном пути из Белграда в Новый Сад. С 1975 года здесь уже начал работать мой отец, Срета Пекеч, а и я с ним.

– То есть тайны сремской кухни вам перешли по наследству?

– Я вам все тайны раскрою.

– Для начала поведайте, какие именно сремские блюда вы готовите?

– Гуляш готовим, чорбу с фасолью, сарму, – все вареные блюда.

– Сарму везде в Сербии готовят.

Ресторатор задумался. И через пару секунд поднял палец:

– Пихтия!

– Знаю, это холодец!

– Мы его варим только из свинины. Из свиных коленец.

– А мы в России можем и из свиных ножек, а даже и из куриных лап.

– Понятно, – кивает головой ресторатор. – Из всего, где есть желатин.

На этом месте Таня не удержалась и рассказала, как в ее родном Баку из всего того же делают горячее блюдо – хаш, которое хорошо употреблять наутро после похмелья. Все вежливо покивали. И вернулись в Войводину.

– Мы пихтию делаем только зимой, – продолжил Марко Пекеч: – Это такое специальное блюдо от холода.

– Как и мы, – вставила я, – у нас холодец – обязательное блюдо на празднование Нового Года.

– Зимой все по- другому, – сказал Марко, оглядываясь по сторонам, словно ему не хватало снега на цветущих деревьях. – У нас в подземье есть еще один зал, мы его открываем только зимой.

Понятное дело, кто захочет сидеть в “подземье”, когда есть терраса, где стоит аромат цветов и летняя прохлада.

– А тот зал очень интересный, – с легкой обидой за летнюю невостребованность зимнего зала пояснил хозяин ресторана. – Мы там собрали старинную утварь из окрестных сел: мебель, кухонную посуду, даже старый ламповый телевизор и печь-буржуйку с высокой трубой, – и, между прочим, все работает.

– Удивительное дело, – сказала Таня, – сербы как-то умудряются строить новое, не разрушая старое до основания… – и махнула рукой, вздохнув.

Анна тут же вызвалась посмотреть и сфотографировать. Она вообще фотографирует все подряд, – в первую очередь, конечно, еду – иллюстрации для нашей будущей книги. Тарелки торжественно расставляют на столе, и мы все почтительно расступаемся, освобождая Ане простор для съемки. Она снимает кафаны, осликов, поля с кукурузой, гнезда аистов, посетителей кафан, черепичные крыши, стрекоз и высокие шпили. Скоро она будет обладателем самой богатой коллекции фотографий Сербии.

Пока мы беседуем, она со скоростью пианистки нажимает клавиши, пишет посты, размещает фотки в сетях, на нашей странице, переводит на сербский и английский, между делом создает отдельную страницу в Инстаграме и туда уже через минуту сыпятся лайки.

– Марко, – говорю я, – ваш ресторан скоро будет самым популярным среди русских читателей интернета.

– А я только рад гостям!

–А главное, – замечает наш Марко – Долаш, – у Анны такой вид невинный – молодая девушка, вроде идет по своим делам, а она – глядь – и уже в первых рядах. Ей бы шпионом работать!

– Балканский шпион, – говорю я, и все хохочут.

– А что такое? – недоумевает Анна.

– А это у них есть такой культовый фильм «Балканский шпион», – поясняю я, а Марко добавляет: – Там шпион тоже был невинный.

Аня и оба Марка идут снимать музей в нижнем зале. Через пару минут возвращаются возбужденные.

– Иди скорее, там очень интересные посетители!

Иду в зал. За столиком в углу сидят два очень пожилых господина – Мичо и Бато.

– Вот смотрите, – Бато показывает пальцем на ряд черно- белых фотографий в рамочках, которые расположились на стене над ними.

– Это мы 20 лет назад. Все эти 20 лет мы каждое утро приходим сюда. За этот столик.

Марко Долаш нагнулся поближе к собеседнику:

– А скажите, что тут с вами в этой кафане случалось интересного? Вот тут русские писатели пишут книгу про сербскую кухню. Какие-нибудь истории, анекдоты?

–Русские? – встрепенулся дедушка Мичо: – Вот когда я учился в гимназии, у нас русский язык преподавал казацкий генерал Михайло Фостиков. Он был из беженцев, ну, знаете, как они побежали после 17 года…

– До Стара Пазова добежали?

– А как же, много их здесь было. Так вот Михайло на праздники надевал униформу, брал саблю, ракию, садился с нами около школы и рассказывал…

– Марко, – шепчу я. – Давай его спросим все-таки про кафану.

– Подожди, –  также шепотом отвечает Марко, – здесь так нельзя, надо полако… – Мичо! – кричит он, – а истории?

– А как же! Я сам учитель истории. Так вот у него жена была дворская дама. А они все в России говорили по-французски. Так вот она у нас французский и преподавала. А сербский – то и не знала. Вот, говорит, дети, через мост идет стадо овец. А впереди – мужска овца!

Он заливисто засмеялся, долго хлопал по столу ладонью, крутил головой и повторял – мужска овца! Так и говорила!

– А что- то интересное вот здесь происходило? – настаивал мягко Марко.